В общем, они хотели быть такими (говорю это без иронии, высокомерия или неприязни), как сами участники викторины, которые конечно же рассчитывали победить и выиграть кругленькую сумму (судя по опросам, деньги тоже были весьма желанной ценностью), но в итоге принимали свое поражение с ослепительной улыбкой, потому что была достигнута их главная цель — появиться на телеэкране, поприветствовать родных и коллег и на следующий день прийти домой и на работу с чувством собственной значительности: как же, им ведь удалось вырваться из безликой толпы и стать «публичными людьми».
Я считаю патологией такую систему ценностей, когда человек ради известности поджигает храм Артемиды Эфесской, как Герострат, расстреливает людей из автомата, как Диллинджер, или рассказывает с телеэкрана, что его бросили, сделали рогоносцем, осмеяли и унизили; но я не собираюсь читать мораль людям, которые ради известности принимают участие в викторинах или добиваются хотя бы возможности сидеть среди зрителей на каком-нибудь ток-шоу, чтобы коллеги и продавец из газетного киоска на углу могли разглядеть их лица в третьем ряду и на следующий день выразить по этому поводу свое восхищение. Скажем правду: искать популярности таким способом более нравственно, чем изводить ближних, кропая бездарные стихи.
Проблема в другом. На телевидении знают, что многие стремятся к этому и, чтобы поднять рейтинг (Карнеги сказал бы, что это один из способов завоевать друзей), придумывают массу разных передач на десятках каналов, в которых могут показаться никому не известные люди. Посчитайте, сколько всего программ, сколько участников в каждой, сколько часов они длятся и сколько дней недели повторяются в течение многих лет, и вы получите ужасный результат: по крайней мере один раз лицо каждого гражданина Италии могло стать узнаваемым, но в стране с почти шестьюдесятью миллионами узнаваемых лиц обладатель каждого так и останется неизвестным.
2005
Как
казаться кем-то, даже если ты никто
Во время серии встреч, организованных газетой «Репубблика» в Болонье, в прошлую пятницу, в разговоре с писателем и журналистом Стефано Бартедзаги мне пришлось говорить о таком понятии, как репутация. В былые времена репутация могла быть только хорошая или плохая, и, когда человеку грозила плохая репутация (если он становился банкротом или его называли рогоносцем), это следовало исправить с помощью самоубийства или преступления во имя чести. Естественно, все стремились иметь хорошую репутацию.
