). Для них наличие сотового телефона — суровая необходимость, и радости им от этого мало. Третья разновидность—любовники, состоящие в браке. Только сейчас, впервые в истории, они получили возможность обмениваться сообщениями со своим тайным партнером так, чтобы члены семьи, секретарши и коллеги-интриганы не могли их подслушать. Достаточно, чтобы номер знали только он и она (или он и он, или она и она: другие возможные варианты мне в голову не приходят).
Все упомянутые разновидности имеют право на наше уважение: к представителям первых двух мы относимся с пониманием и не сердимся, если звонки их телефонов беспокоят нас в ресторане или раздаются во время похорон. А любовники, как правило, избегают разговоров на людях.
Остаются две категории, у которых пользование сотовым телефоном, напротив, сопряжено с риском (для них и для нас). Кое-кто просто не может никуда пойти, если там у него не будет возможности болтать о всякой ерунде с друзьями и родственниками, с которыми он расстался пять минут назад. Трудно объяснить этим людям, почему не надо так делать: если они не могут побороть соблазн постоянно быть в контакте и не хотят для разнообразия побыть в уединении, сосредоточиться на том, что нужно сделать в данный момент, насладиться разлукой после наслаждения близостью, если они не только не желают скрыть свою праздность, но несут ее горделиво, словно знамя, — значит, это проблема для психолога. Они нас раздражают, но мы должны представить себе их ужасающее внутреннее убожество, поблагодарить судьбу за то, что мы не такие, как они, и простить их (но не испытывайте нечестивого ликования от того, что вы другие, — это будет гордыней и недостатком милосердия). Признайте в них ближних своих и подставьте другое ухо.
Последняя разновидность (к которой относятся и стоящие на нижних ступенях социальной лестницы покупатели фальшивых телефонов) — это люди, желающие продемонстрировать окружающим, насколько они востребованы; в частности, они ведут длительные деловые переговоры — в аэропортах, ресторанах, поездах нам приходится слышать бесконечные рассуждения о банковских операциях, о недопоставках металлопроката, о необходимости скидки на партию галстуков и прочие подробности, которые позволяют говорящему выдавать себя за дельца прямо-таки рокфеллеровского масштаба.
Сегодня классовые различия превратились в безжалостный механизм, действие которого проявляется в том, что нувориш, даже зарабатывающий громадные суммы, в силу неискоренимых пролетарских привычек не умеет пользоваться столовыми приборами для рыбы, вешает игрушечную обезьянку перед задним стеклом «феррари» и образок святого Христофора над приборным щитком личного самолета или не знает, где делать ударение в слове «менеджмент», поэтому его никогда не приглашает в гости герцогиня Германтская (а он злобствует и не может понять почему, ведь у него такая огромная яхта, что по ней, как по мосту, можно пройти от одного берега до другого).
