Что касается конгрессов, то для их предотвращения писателю следует внести в завещание особый пункт, согласно которому организаторы каждого конгресса, устроенного в первые десять лет после его смерти, во имя гуманизма должны будут пожертвовать двадцать миллиардов лир ЮНИСЕФ — Детскому фонду ООН. Найти необходимые средства будет нелегко, а не выполнить последнюю волю покойного решится только тот, у кого ни стыда ни совести.
Но есть более сложная проблема — любовные письма. Для тех, которые еще только предстоит написать, лучше воспользоваться компьютером, чтобы обмануть графологов, либо подписываться трогательным псевдонимом (твой Котик, Патиссон, Белочка) и при каждой смене партнера брать новый, чтобы затруднить атрибуцию. Рекомендуется также добавлять в письма интимные подробности, хоть и волнующие, но несколько щекотливые для адресатов («я люблю в тебе все, даже то, как часто ты пукаешь») и в итоге заставляющие их отказаться от публикации.
А в уже написанных, особенно юношеских, письмах исправить ничего нельзя. Поэтому желательно разыскать адресатов, написать им прочувствованное послание, в котором вновь обратиться мыслями к тем незабываемым дням и пообещать, что воспоминание о них не изгладится еще очень долго, ибо писатель будет навещать адресатов и после своей смерти. Этот прием не всегда срабатывает, но привидение есть привидение: адресатам уже не придется спать спокойно.
Можно еще вести фальшивый дневник, в котором будут сквозить намеки, что друзья и подруги автора имели склонность ко лжи и мистификациям: «Какая восхитительная лгунья эта Аделаида» или «Сегодня Гуальтьеро показал мне поддельное письмо Фернандо Пессоа: восхитительная работа!».
1990
>1 Уго Фосколо (1778-1827) — итальянский поэт и прозаик, автор эпистолярного романа «Последние письма Якопо Ортиса» (1802).
Как
не говорить о футболе
Я ничего не имею против футбола. Я не хожу на стадион по той же причине, по какой не пошел бы ночевать в подземный переход у Центрального вокзала в Милане (или гулять в нью-йоркский Центральный парк после шести вечера), но, если появляется возможность, с удовольствием смотрю какой-нибудь интересный матч по телевизору, поскольку признаю и высоко ценю все достоинства этой благородной игры. Во мне нет ненависти к футболу. Я ненавижу тех, кто помешан на футболе.
Не хотелось бы, однако, чтобы меня неправильно поняли. Я испытываю к тифози>1 те же чувства, какие Ломбардская лига испытывала к жителям Южной Италии: «Я не расист, только лучше бы они сидели по своим углам». В моем случае «по своим углам» — это там, где тифози обычно собираются изо дня в день — в барах, в семьях, в клубах и на стадионах. То, что происходит в таких местах, меня не волнует; даже неплохо, когда к нам приезжают болельщики из Ливерпуля: занятно потом прочитать репортажи в газетах. Если у нас должны быть «зрелища»
