охранникам?
Затем он сказал, что если я внимательнее присмотрюсь к кадрам Зимбардо – он мечтал, что однажды Зимбардо откроет общественности доступ ко всему отснятому материалу, – то я увижу, что «единственным охранником, который словно и правда съехал с катушек, был Дейв Эшельман».
– Дейв Эшельман? – переспросил я.
Он был прав: представляя злобных охранников из подвала Зимбардо, ты в действительности представляешь одного конкретного человека – Дейва Эшельмана. Он был тем самым человеком, который орал «Трахай пол!», и «Ты Франкенштейн!», и многое другое. Ученые-социологи писали научные работы, в которых анализировали каждое движение Эшельмана, в том числе следующую странную деталь: чем более жестоко он себя вел, тем заметнее в его голосе звучал южноамериканский акцент. Я видел по меньшей мере один анализ эксперимента, в котором автор посчитал вполне правдоподобной теорию о том, что если человека накрывает волна бешеной жестокости, то он невольно начинает звучать, как уроженец Луизианы.
Сегодня Дейв Эшельман – управляющий ипотечной компании в Саратоге, Калифорния. Я позвонил ему, чтобы спросить, каково это – олицетворять зло, скрытое во всех нас.
– Думаю, я чертовски хорошо отыграл, – ответил он.
– В каком смысле? – переспросил я.
– Все не так просто, не очередной случай, когда берут в целом нормального, уравновешенного, рационального человека, помещают его в плохие условия, и он вдруг тоже становится плохим, – сказал он. – Это инсценировка.
Он продолжил объяснять. В первую ночь все прошло уныло. Все просто сидели на своих местах.
– И я подумал: «Кто-то тратит на все это очень много денег, а результата не получает». И решил, что нужно действовать.
Незадолго до этого он посмотрел фильм «Хладнокровный Люк» с Полом Ньюманом, в котором тюремный охранник-южанин с садистскими наклонностями в исполнении Строзера Мартина травит заключенных. И Дейв решил ориентироваться на него. Его внезапный южный акцент не был какой-то неконтролируемой трансформацией, как у Натали Портман, обрастающей перьями в «Черном лебеде». Он сознательно подражал Строзеру Мартину.
– Значит, вы все это подстроили, чтобы исследование Зимбардо было лучше? – спросил я.
– С моей стороны все было полностью преднамеренно, – ответил он. – Я все продумал. Наметил план. И претворил его в жизнь. Все было сделано с определенной целью. На тот момент я считал, что делаю что-то хорошее.
Положив трубку, я подумал, что Дейв только что рассказал мне потрясающую вещь – это могло изменить саму природу того, в каком ключе преподается сегодня психология зла. Возможно, он только что опроверг результаты знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента. Так что я переслал транскрипт нашего интервью двум психологам, специализирующимся на поведении толпы, – Стиву Райхеру и Алексу Хасламу. Оба они – профессора социальной психологии: Райхер – в Университете Сент-Эндрюс, Хаслам – в Университете Квинсленда. Всю свою карьеру они посвятили изучению трудов Зимбардо.
