Ситуация была дикой, потому что «только чокнутый мог подумать, будто белые люди не болеют СПИДом». Это была примерно первая вещь, которую она сказала, едва присев. «В моем понимании это такой идиотский комментарий, который можно услышать от американца, что я подумала, что никто в здравом уме не решит, будто это реальное заявление. Я знаю, что мир полон озлобленных людей, которые не любят окружающих и в целом недоброжелательны. Но я не из них».
Жюстин провела в полете примерно часа три – возможно, засыпая где-то над Испанией или Алжиром, – когда ретвиты ее высказывания начали заполонять мою ленту Твиттера. После первого беззаботного «О, вау, кто-то сел в лужу» я начал думать, что ее ненавистников, должно быть, охватило какое-то групповое безумие или вроде того. Очевидно было, что ее твит, хоть и оказавшийся не самой удачной шуткой, не был расистским – это был рефлексивный комментарий о «привилегии белых», о нашей склонности наивно считать себя невосприимчивыми к ужасам жизни. Разве не так?
«Это была шутка о сложившейся ситуации, – написала Жюстин. – Это была шутка об ужасной ситуации в постапартеидной Южной Африке, на которую мы не обращаем внимания. Это абсолютно возмутительный комментарий касательно несоразмерной статистики заболеваемости СПИДом. К сожалению, я не персонаж мультика “Южный Парк”, не комик, так что я не имела морального права оставлять такой комментарий на публичной платформе в такой политически некорректной форме. Проще говоря, я не пыталась привлечь внимание общественности к проблеме СПИДа, или вывести из себя весь мир, или погубить свою жизнь. Жизнь в Америке помещает нас в своего рода пузырь, кода речь заходит о происходящем в странах “третьего мира”. И я пошутила над этим самым пузырем».
Так уж случилось, что однажды я написал аналогичную шутку – хоть и более смешную – в колонке для «Гардиан». Где-то в тот период времени я прилетел в США, и меня отправили на «вторичное освидетельствование» (видимо, тогда от правосудия скрывался гангстер-мафиози, чье имя по звучанию походило на «Джон Ронсон»). Меня привели в крохотную комнату и велели ждать.
Повсюду висят знаки, гласящие: «Использование мобильного телефона строго запрещено».
Уверен, никто бы не стал возражать, если бы я решил проверить входящие сообщения. В конце концов, я же белый.
Моя шутка была смешнее твита Жюстин. Она была лучше сформулирована. И поскольку она не затрагивала больных СПИДом, она была менее отталкивающей. Итак: моя более смешная, лучше сформулированнная и менее отталкивающая. Но это как сцена с русской рулеткой в фильме «Охотник на оленей»: Кристофер Уокен приставляет пистолет к голове, издает дикий крик, спускает курок, а пистолет не выстреливает. Во многом это вина самой Жюстин, что такое количество людей решило, будто она расистка. Ее рефлексивный сарказм был облечен в не самую удачную формулировку, ее образ в Твиттер оказался довольно хрупким. Но мне не нужно было размышлять над ее твитом дольше пары секунд, чтобы понять, что она хочет сказать. Среди ее порицателей явно нашлось много людей, которые по какой-то причине умышленно решили неправильно истолковать его.
