— А как же не пытались, а как же не заглядывали-то? — отвечал ему вопросом на вопрос Кирилл Власьич и хитро улыбнулся в коротенькую и ладную свою бороду. — Перестраивать село пытались, да пороху не хватало. К тому же учтите — раньше что ни деревенька, то и колхоз. А потом укрупнения пошли. Не успеешь укрупниться, как вдруг опять укрупняйся. Чем крупнее хозяйство, тем больше забот. Одни коровники замучили. Тут и о скоте надо было думать, и о других помещениях. А потом и то — стащи эту тысячу дворов разом со старых усёлков на новые сельбища, так это же разор, это же труда и денег стоит. Ну а насчет заглядов — заглядывали, особливо много заглядов было после войны. Кончились они, эти загляды-то, совсем недавно. А тогда было только успевай уполномоченных принимать да директивы выполнять. Долго об этом рассказывать, чай, вы и сами кое-что знаете.
Нет, до недавней поры Павел Матвеич о колхозной деревне мало что знал, мало в нее вглядывался. Однако он спросил:
— Ну и что же, что же это вы за тридцать-то с лишним лет, что с коллективизации считать, не ахти что-то поднялись?
Пафомова этот вопрос обозлил.
— Это как же не поднялись? — сурово, с обидой в голосе ответил ему Пафомов. — Это как же не поднялись? А люди? Вы людей-то наших знаете? Вам что — избы наши глаза заслонили? Вы людей-то наших видали? Вы на работах их посмотрите, тогда и скажете, поднялись они или не поднялись.
И, пораздумав, глядя куда-то в сторону, продолжил:
— А это что, не заслуга ли наших сельских коммунистов, что вот такой народ у дела удержали и не дали ему избы заколотить. Вы разве не помните, что совсем недавно было у нас время, когда мужики избы свои заколачивали? Вы, городские-то коммунисты, что нам, сельским, в те поры дали? Только директивы да общие задачи перед нами ставили. Да требовали — выполни и доложи. А вы бы лучше нас машинами снабжали, денежные дела наши улучшили, строить бы не из полена, а из чего-нибудь другого обучали. У нас урожаи росли не на бумаге, а в поле, которое наполовину все давно выродило. А вы нам кукурузу в торфяных горшочках сажать рекомендовали.
Помнит Павел Матвеич, что и он тогда рассердился ка Пафомова, посуровел и сердито спросил его:
— Ну а в совхоз-то зачем пошли? Неужели с таким народом в колхозе побоялись остаться?
Кирилл Власьич вконец обозлился. Он по-старчески, но резко, так, что подпрыгнули кверху его рыжеватые, обкуренные, почерневшие под носом усы, вскинул голову на высокого Павла Матвеича и бросил:
