– Да ты в уме ли зятёк? – князь даже спорить не стал, настолько это было дико с его точки зрения.
– Конечно. Всю остальную работу за нас сделают крестьяне, они поубивают всех ляхов и литвинов на своей территории и будут истреблять пришедших наводить порядок мелкие отряды ляхов. Большие отряды Сигизмунд послать не сможет, у него на севере шведы, на востоке русские, а на юге турки с крымчаками. Уж те-то ситуацией воспользуются. В результате, когда Сигизмунд попросит забрать у него все города и крепости, отторгнутые у Руси по договору 1618 года, мы будем требовать всю Украину вместе с Киевом или пригрозим не заканчивать войны, пока жив хоть один лях. Только это уже конец плана, а есть ещё и середина. После Пропойска, Владимир Тимофеевич, вопреки вашему невысказанному желанию, идти на Смоленск, мы пойдём на Витебск. Вот уж где нас точно не ждут. И когда мы его захватим, нужно чтобы царь и туда гарнизон послал сильный. Вот тогда Смоленск окажется в глубоком тылу, и не будет надеяться на помощь извне. Они сами сдадутся. Но мы им опять не дадим. Защитники Смоленска потребуют, чтобы их выпустили из города и дали уйти с оружием. Нам этого не надо, нам надо, чтобы они во Владимире и Казани дробили камень на наши новые дороги, а жены их оплакивали в Польше. Нужно, чтобы Польша так боялась Русь, что даже при звуках русской речи у шляхтича понос начинался.
– Ну, ты, Пётр Дмитриевич, и нагородил, а сможем ли. У нас всего четыреста пятьдесят человек, – боярин теперь уже с испугом глядел на Пожарского, но и с надеждой.
– Нет, сами, конечно, не сможем. Нужно в занятых городах и крепостцах гарнизоны оставлять. Поэтому надо тебе Владимир Тимофеевич срочно ехать к Государю и получить у него грамотки с приказом к воеводам Владимира, Переяславля, Тулы и прочих городков, что нам по пути встретится, половину гарнизонов за нами вслед посылать и самим эти отряды возглавлять, и города нами захваченные под свою руку брать. Только об этом царь пусть даже отцу своему патриарху Филарету не говорит и грамоты, чтобы писал не дьяк, а вы с царём вдвоём. Ясно ли, князь? – Пётр выдержал гневный взгляд боярина и повторил вопрос, – Ясно ли тебе, Владимир Тимофеевич?
– Страшно мне даже представить, что потом начнётся! – через пару томительных минут прохрипел боярин.
– Начнётся празднование Великой Победы и награждение непричастных, – хмыкнул Пожарский, – Я для думцев специальные медали отолью. Назовём её, медаль эту: "За вспомоществование Великой Победе". Ну, или как-нибудь похоже.
