После той знаменательной встречи с моим давним товарищем Андреем Вознесенским прошло почти два с лишним месяца. Сколько дней было в этом самом лишнем, одному богу известно, потому что я счёт дням давно потерял. Да и для чего мне было эти дни считать? Правильно, не для чего! Живу себе потихоньку в горах с самого начала весны, травки разные пью, что мне дед заваривает, помогаю ему по мере сил и возможностей, а возможности эти и силы с каждым прожитым днём всё лучше становятся. По горам словно молодой начал прыгать, со склона на склон почти без передышки забираюсь. Короткие остановки не в счёт. Ну и по мере своего разумения перенимаю кое-что у деда из его навыков по травничеству. Зачем? А не знаю. Просто чтобы было. Мало ли когда пригодится может? Чему-то более основательному он меня не учит, якобы способностей у меня нет. Но я так понимаю, хитрит старый. То ли секреты на сторону (оставаться-то я тут, в горах, не намерен) передавать не хочет, то ли ещё чего опасается. Ну, это его дело, а моё – восстановиться после неудачного падения со скалы в самом конце этой зимы…
Вляпались мы тогда знатно. То ли предал нас кто-то в штабе армии или в Ставке – продал немцам, а, может, просто кто-то важный и принимающий решения чего-то не додумал или, в конце концов, сработало обычное наше головотяпство, но вылетел я на воздушную разведку вместо трофейного «Альбатроса» на нашем «Муромце» и знатно влип! Заклевали нас немцы с австрийцами, навалились со всех сторон, невзирая на собственные потери. Не помогли нам ни наши пулемёты, не спасло лёгкое бронирование кабины. Хотя, тут я зря поклёп возвожу – бронированию сто́ит отдать должное. Если бы не оно, я бы сейчас по горам не прыгал, а лежал бы где-нибудь на горном склоне вместе со всем своим экипажем среди догнивающих обломков нашего славного самолёта…
Но сбить нас всё-таки сбили. Правда, мне удалось умудриться посадить израненную машину на горный пологий склон. Только рано мы обрадовались. Потому как дальше удача повернулась к нам своей обратной стороной. И это точно не та часть тела, что зовётся спиной…
После приземления или приснежения, так как садились мы на снег, налетели правыми колёсами на спрятавшийся под настом камень, заломили стойку со всеми вытекающими. Удар, грохот и скрежет, разворот, переворот через крыло. Повезло, что моторы уже не работали, так что отделались просто испугом. Шишки и сотрясение после такого фееричного кульбита я даже в расчёт не беру. Хотя после воздушного боя со всеми его перипетиями этой аварией нас уже не испугать было. Или просто не успели испугаться, слишком уж быстро всё произошло. Посадка, удар, треск, переворот с разворотом вниз по горному склону и полная тишина. Ну, с тишиной-то я поспешил. Потому как немецкие пилоты даже после аварии нас не отпустили. Постреляли по обломкам «Муромца» сверху, покружились над нами, убедились в отсутствии признаков жизни на поляне и только тогда улетели. Ненадолго, как чуть позже оказалось. Ну и мы начали выбираться из спасшей нас в очередной раз бронированной капсулы кабины…
