.
Ненастоящий, а выглядит убедительно, вполне. Из театра списывают, а я покупаю. Тут все такие вещи. Сколько царей из него пили. Вы даже не представляете. А сколько ещё будет. (кладёт в кубок три куски сахара). Пейте, тут холодно. (Пауза). (идёт пар из чашки и кубка). С тремя кусками сахара. (Пауза). С некоторых пор так и повелось. С того времени, как я повстречал того странного молчаливого огромного человека. Как тогда мне казалось. Мои глаза останавливались ему где-то на уровне локтя. Огромная спина в сером вязаном свитере, обрёмканные нитки на рукавах. В его доме и от него пахло жжёными листьями, и чуть щипало глаза. Я пил из его большой аллюминевой кружки обжигающий чай с тремя кусками сахара. (Пауза). Он нашёл меня в лесу околевшим от холода, зарытым в листья.
Это было где-то под Челябинском. В детстве я слишком поздно начал говорить. Врачи внушили моей матери, что у меня врождённые психические отклонения в связи с родовой травмой. Говорили, что такой ослабленный ребёнок не доживёт и до десяти лет. И чтобы выдержать хотя бы этот срок необходимо быть под постоянным осмотром и лечением. Какого же было их удивление, и безумное счастье моей матери, когда я заговорил, лет в шесть или семь. В ту осень я пребывал в ссылке в очередном лечебном пансионате. Было холодно и ясно. Стеклянный синий воздух врезался в голову и сводил всё внутри. В моём классе было ещё десятка два детей. Уроки для нас были до обеда, после чего мы были свободны от всякого рода заданий. Оставались только процедуры и игры. Оттого обезумевшие от полной детской свободы они носились по парку. Срывали друг с друга шапки, отвешивали оплеухи и подзатыльники. Поскальзывались на листьях, тут же падали, задыхаясь от хохота. Может оттого, что я с самого детства был лишён общения с моими ровесниками, может потому что я был не слишком расторопен, меня не любили одноклассники. И с настойчивостью не упускали любой возможности запустить в меня чем-нибудь плохо лежащим, или едкой шуткой вроде, «Ну, что тюфяк, опять ждёшь своей порции?» В тот день, после обеда всех сытых, раскрасневшихся и чуть сонных вывели на прогулку. Помню, холодный воздух после горячего обеда обжигал нос и всё внутри. Старая надзирательница с толстым задом недовольно щурилась от солнца, и растопырив руки, пыталась направить стадо в нужную сторону. «А ты что опять в стороне?!»- крикнула мне случайно наткнувшись. Совсем скоро визги, крики, толчки стали глуше. Я стоял на месте. Наконец, я уже слышал только скрип высоченных стволов, какой-то далёкий лесной стук, и шуршание листьев под ногами. И в ту минуту мне стало так легко и свободно, что я побежал. Мне казалось, что не я это бегу, а что-то вырвавшееся из меня. Я бежал. Вокруг рябили белые стволы, желтые листья с синими рваными пятнами. Так я бежал очень долго. Мне казалось, что я могу бежать всю жизнь. Но неудачный сук всё испортил. И я вдруг увидел длинный коридор из стволов сужающийся где-то в далёком ослепительном синем просвете. Я двигал руками и ногами как перевёрнутый жук, загребая не себя большие листья.
