МАРИЯ ИВАНОВНА Да хватит вам! Извиняй, Палыч. Лучше пойдемте ко мне самовар поставим. Хотите?
СОСЕДКА Не хотимте.
МАРИЯ ИВАНОВНА Равно как дети малые. Федоровна! Ты-то что бычишься?
ФЕДОРОВНА Я, Маша, нет, я заступалась за тебя. Я тебя на смех поднять не дам.
МАРИЯ ИВАНОВНА А пускай себе смеются, мне не жаль. Смех, он для организма полезен. Я бы с вами тоже посмеялась, когда бы было чему, пойдемте, может, за чаем вместе и похохочем?
ФЕДОРОВНА Пойдем, Маша. А он как хотят пусть.
НИНКА Я позже зайду, тетя Марья, спасибо.
МАРИЯ ИВАНОВНА А вы что? Молчите… Ну, хоть на День рожденья приходите ко мне, помните, у меня День рождения завтра — посидим, отметим, как всегда — я ведь ссориться не люблю… Побрели, Федоровна.
ФЕДОРВНА И то!
МАРИЯ ИВАНОВНА Смотри, Данила, кепку больше не теряй. (Уходят.)
СОСЕДКА (когда Мария Ивановна и Федоровна почти скрылись из виду) Ладно уж, я с вами! (И кинулась догонять.)
НИНКА (Смеется.) Посмотрите-ка на нее! Поскакала! Вот тебе и бойкот. Чай попьет, а после пойдет по всему свету трепать про инопланетянина. Это ж какие слухи теперь поползут. Глядишь, и впрямь начнут Марию Ивановну люди стороной обходить. Зря ты так, Палыч, раскипятился.
ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А я что? Я что есть, то и говорил.
НИНКА Ладно огород городить! Дураку понятно, — за иностранца Юлька выходит, за богача, за африканца, если он черный. Вроде и смешно, а все равно люди будут завидовать, слова никто не скажет, так только, шу-шу-шу за спиной. Юлька гордая станет — не подойдешь, будет гулять со своим зеленоголовым по деревне: «Дорогой мой, бурбуля, бармалюля, эндрюдуля, ко-ко-ко!» А он в ответ: «Кар-кар-кар, Юляруса, косопуза», — и волосьями шух-шух! Если ты, конечно не наврал про волосья. А, Даниил Павлович? Заливал, небось?
ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Я?!
НИНКА Ну! Ты давно Марию Ивановну не жалуешь, после того, как она тебе отказала. И сам же, напившись, разболтал всем и каждому.
ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да я, если хочешь знать… Если хочешь знать…
НИНКА И ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Вместе) Трех баб себе нашел! Одна другой лучше…
НИНКА Знаем! Слыхали. Только что-то не видали никогда.
ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А я их не афиширую! Я их прячу, вот как! Я их со всякими не обсуждаю! С непутевыми! Я… Да что с тобой говорить! Много ты об жизни понимаешь!.. (И, приняв вид, «мы с вами, с малолетками, не общаемся», уходит.)
НИНКА Что-то, может, и понимаю, Палыч… (Садится на землю, закрывает глаза.) Что-то, может, и понимаю.
Вбегает Юрка, сын Марии Ивановны, упитанный мужик лет 30, уже лысеющий, в каких-то то ли шортах, то ли трусах с подтяжками, с размаху падает на траву, так что Нинка даже пугается.
