– Ну, если так, разве я могу отказаться? – сказал Кирин.
Коготь сложила ладони перед лицом и тихо хлопнула от восхищения.
– Чудесно. – Она бросила ему камешек – тот самый, который ранее положила на пол между ними.
Кирин поймал его.
– Что это?
– Камень.
– Коготь…
– Это волшебный камень, – сказала она. – Только не говори, что человек, оказавшийся в твоем положении, не верит в волшебные камни.
Нахмурясь, он снова осмотрел камень.
– Кто-то изменил его тенье.
– Волшебный. Камень.
– А для чего вообще он нужен?
– Он слушает. Поскольку историю рассказываешь ты, он должен быть у тебя в руках. Такие правила. – Она ухмыльнулась. – Начинай с самого с начала.
1: Аукцион по продаже рабов
>(Рассказ Кирина)
Когда меня вывели на помост, чтобы продать с аукциона, я оглядел толпу и подумал: «Мне бы нож, тогда я бы вас всех зарезал».
«Если бы не был голым», – поправил я сам себя.
И если бы на мне не было оков. Я никогда еще не чувствовал себя таким беззащитным, и…
Что? Коготь, тебе кажется, что это не начало?[1]
А что ты вообще понимаешь под словом «начало»? Чье начало? Мое? Я не очень хорошо его помню. Коготь, тебе несколько тысяч лет, и ты накопила воспоминания такого же числа людей. Ты хотела послушать эту историю. И ты ее услышишь – но на моих условиях.
Давай начнем заново.
Над амфитеатром гремел голос аукциониста:
– Шестой лот за сегодняшнее утро – великолепный экземпляр. Сколько вы готовы заплатить за этого человека, долтарца-мужчину?[2] Он – обученный музыкант и прекрасно поет. Ему всего шестнадцать лет. Взгляните на эти золотистые волосы, на эти голубые глаза, на это красивое лицо. Возможно, в его жилах течет кровь ванэ! Он принесет пользу в любом хозяйстве, но, дамы и господа, он не оскоплен, так что не поручайте ему охранять ваш гарем! – Лукаво улыбаясь, аукционист помахал пальцем. В ответ в толпе кто-то вяло усмехнулся. – Начальная цена – десять тысяч ордов.
Несколько зрителей фыркнули.
Цена была слишком высока.
В тот день я совсем не был похож на сокровище. Работорговцы из Кишна-Фарриги помыли меня, но из-за этого яркие красные полосы на моей спине – следы бича – стали лишь заметнее.
Под медными браслетами на запястьях виднелись язвы – напоминание о нескольких месяцах, которые я провел в цепях. Из раздувшихся волдырей на левой лодыжке тек гной. Мое тело было покрыто синяками и рубцами – признаками непокорного раба. Меня трясло от голода и усиливающейся лихорадки. Десяти тысячи ордов я не стоил. Я не стоил и сотни ордов.
