На первых шести лодьях плыли двадцать крестьян, двадцать стрельцов и пять мастеров: печники, углежоги, плотники, кузнецы. Ещё было двадцать лошадок и двое рудознатцев Ивановых. Ну, плюс Пожарский и Шульгин. Маленькие всё же кораблики. Много не увезёшь. Ещё один флот из семи кораблей шёл следом с отставанием в сутки, на нём были семьи и ещё стрельцы. И последние восемь судёнышек везли живность, часть переселенцев, двух будущих управляющих и венгра, поклявшегося, что язык предков он выучил. Может, и не нужно было брать. Шульгин вёз жену, а уж вогулка-то вогульский язык знать должна. А на русском она уже почти свободно говорила. Вот что значит погружение в языковую среду. Не забыли взять и ногайского лучника, в прошлый раз много пользы принёс ведь, может и жену ему, где по дороге подберём.
В Казань прибыли по графику. Мытники на причале прочли грамоту от царя, где всем указывалось всячески содействовать маркизу Пожарскому в дороге на Урал камень, и побежали предупреждать воевод и Государева дьяка. Руководство в Казани сменилось, воеводой теперь сидел князь Одоевский Иван Никитич Меньшой. Князю было пятьдесят годков с хвостиком. Это был деятельный человек, и победитель Заруцкого, и усмиритель нескольких восстаний, и защитник Москвы, и усмиритель Астрахани. Иван Никитич был другом и соратником старшего Пожарского и вообще незаурядной личностью. Пётр собрал все, что можно по нему, готовясь к путешествию. По всему выходило, что проскочить Казань, как прошлый раз с ходу, не получится. Не тот князь человек.
Вторым воеводой был Куракин Фёдор Семёнович. Ему было всего двадцать девять лет, но он уже и с Лисовским успел повоевать и под Тулой с ляхами. Одним словом и этот был крутой. Государевым дьяком был Иван Бородулин. Про него Пожарский не узнал ни чего.
Воеводы Пожарского встречали в Кремле. Он хоть и победитель непонятным торгутов, но ещё юноша, а эти двое зубры. Невместно им дальше Кремля нос высовывать. С первого же взгляда Петру стало ясно, что это просто потерянное время. Обычные спесивые русские князья. Да, смелые, да удачливые. Но учиться чему-либо у Петра не будут. Сами с усами. Ну, и чёрт с ним. Пётр посидел на пирушке в его честь, выслушал здравицы за своего отца. Сам восхвалял воевод. Шульгина он оставил на корабликах. Не дай бог, ещё узнает кто в Казани. Пиши потом объяснительные. Закончилось всё это действо поздно вечером и пришлось оставаться ночевать в Кремле у князя Куракина.
