Женщина, которая приручила кризис | страница 4
…Как в девяностые годы это сделали наши мамы. Наши тихие и спокойные мамы, юность которых пришлась на пропитанные духом свободы и творчества семидесятые, которые еще в восьмидесятые носили красивые платья и делали сложные прически. В девяностые они, подталкиваемые вездесущей нуждой, надели джинсы, брюки и отправились на заработки. Они самолично спасали себя, своих детей и даже своих мужей. Они забывали о себе, откладывали свои потребности в долгий ящик и стремились всеми силами выжить. И выжили.
Но совершенно забыли о том, что где-то глубоко, под обломками прошлого, в недрах памяти завалялась не нужная в борьбе за сытую жизнь женственность: они сами оставили ее там до поры до времени, словно на хранение, но вернуться и забрать — забыли. И наши мамы стали жить по привычке тогда, когда кризис уже миновал. Они продолжили носить брюки и пропадать на работе, принимать решения за своих мужей и выполнять их, надеяться только на себя, быть самостоятельными. Они стали сильными, но перестали быть женщинами. Они разучились доверять, верить и любить. Не слишком ли высокую цену им пришлось заплатить? Они выбросили всего одну «никому не нужную» деталь, какую-то там женственность. У нас ведь двадцать первый век на дворе, а не домострой, кому она нужна?
Нет ничего предосудительного в том, что они сделали для выживания своих семей. Страх вынуждает нас принимать экстренные меры, и порой именно такие действия необходимы и нам, и нашим близким. Но нет и ничего радостного в том, что случилось с выжившими таким образом, за счет женщин, семьями. Мужчины, оставшиеся не у дел в девяностых, были морально уничтожены. Сталкивались ли вы с ними? Пробовали ли поговорить? У меня было много знакомых, хороших и крепких семей, где отцы моих ровесниц сломались именно тогда, в те годы. Кто-то спился, кто-то потерял себя, кто-то потерял семью…
Один мужчина был очень уважаемым человеком, имел хорошую работу, его жена никогда не работала ради денег. Так, немного преподавала для души и «на булавки». У них росла дочь. А когда грянул кризис, его сократили. Работы не было. Денег, соответственно, тоже. Он был в трансе. Но жена начала работать с усиленным рвением: репетиторство, преподавание в трех-четырех местах. Она не просто работала не покладая рук, а параллельно укоряла его тем, что он ничего не делает для благополучия семьи. Это еще больше тяготило его. И вот он уже не только не работает, но еще и пьет. Если до того, как пагубное пристрастие возобладало над ним, он старался делать хоть что-то — следил за домом, готовил, убирал, — то затем и эта помощь прекратилась. Он так и не смог оправиться от удара. Даже через двадцать лет.
