Ханна тянет меня дальше.
Она останавливается на берегу озера, там, где я впервые увидел ее. Там, где… Неужели это возможно?
– Что мы тут будем делать?
Не отводя глаза, она лезет в карманы брюк, из левого достает спички, а из правого бумагу.
Бросив на меня беглый извиняющийся взгляд, она вытирает руки о джинсы. Бумага слегка волнится.
Она протягивает ее мне.
Осторожно беру ее, разворачиваю, и от того, что я читаю, у меня перехватывает горло.
– Письма к Иззи, – говорю я больше самому себе, чем Ханне, не в силах оторвать взгляд от бумаги в руках. Пока она медленно не забирает ее у меня и не направляется к озеру. Она чиркает спичкой, подносит к письму и смотрит, как оно ловит огонь. Держит его, пока оно почти полностью не сгорает – затем отпускает, и я вижу, как отделяется и плывет к земле пепел.
Ханна начинает дрожать, но я не в состоянии пошевелиться. Сперва я должен осознать то, что она мне показала. Я должен это высказать.
– Тебя зовут Ханна, это твой первый год в «Святой Анне», и ты любишь кошек. Ты потеряла свою сестру-близнеца при пожаре. Ее звали Иззи. Ты пишешь ей письма, а затем сжигаешь их. Для нее.
Мы стоим так целую вечность, глядя вслед письму, которого давно уже нет.
Наконец, когда уже стемнело, мы все-таки возвращаемся в лагерь.
– А вот и вы! – Говорит Сара, то и дело отпихивая Мо.
– Где вас носило так долго? Еще немного, и мы уже не смогли бы защитить вашу пиццу. По крайней мере, салями, – ворчливо добавляет Пиа.
Они поставили для нас тарелки с едой на покрывало у лагерного костра. Я радуюсь, что они вообще что-то нам принесли. Мо, похоже, без ума от салями, он делает отчаянные попытки подобраться к пицце, но, на наше счастье, мимо Сары ему не проскользнуть.
Мы с Ханной ничего не отвечаем. Она – потому что не может, и я каким-то образом тоже. То, что она показала мне, то, что мне теперь известно, тяготит меня, и все же я беру пиццу и ем. Холодная, мерзкая размазня. Но мыслями я все равно где-то далеко.
Ханна есть даже не пытается, собирает со своей порции пиццы салями и отдает Мо, который тут же куда-то уносит ее и, очевидно, преспокойно уплетает за обе щеки.
– Что случилось? – спрашивает Пиа, но я только качаю головой. К счастью, у Пии достаточно такта и она достаточно умна, чтобы понять, что нам обоим нужно немного времени.
– Что ж, тогда спокойной ночи, – говорит она, окинув меня своим особым взглядом.
– Спокойной ночи! – говорит Сара, и, услышав ее голос, Ханна быстро поднимает глаза.
