– Очень больно?
Я мотаю головой.
– Сама можешь стопой покрутить?
Пробую это сделать и, так как эффект от охлаждения снижается, больше чувствую движение, чем прежде. Сперва я думаю, что боль вполне переносима, пока она не пронзает меня со страшной силой и нога не подпрыгивает. Врач снова ощупывает ступню, осторожно крутит ее в разные стороны и, перед тем как опустить, кажется, кивает самой себе.
– Я бы сказала, перелома нет, но есть растяжение. Если нет возможности полностью зафиксировать стопу, я рекомендую наложить шину. Разумеется, тебе все равно нужно будет поберечься. И для верности мы пошлем тебя на рентген.
Входит медицинская сестра, меня пересаживают в кресло-каталку и катят в другой кабинет. Делают рентген стопы и привозят обратно. Вскоре доктор Райман возвращается со снимком в руке. Повесив его на стену, включает позади освещение и рассматривает изображение моей ноги.
– Выглядит хорошо. Легкое растяжение. Боли я смогу убрать. Удивительно, что это больнее, чем полный разрыв связки, да?
Я ничего не понимаю, но она, обернувшись, кажется такой милой и радостной, что я пытаюсь улыбнуться.
– Обезболивающие таблетки принимай, пожалуйста, в течение недели, по одной во время еды. То есть три раза в день, – весело говорит она. – Не восемь. Перекусы не считаются.
Должно быть, она что-то прочла у меня в лице, хотя я старалась ничего не показывать. Чертыхаюсь про себя, потому что в моей жизни только они и есть… ведь я почти не чувствую голода, очень редко об этом думаю. Пусть лучше считает, что я ем слишком много. Хорошо, что мое выражение лица она истолковала неправильно.
– Сейчас придут наложить тебе шину. Рецепт вы получите на выходе.
Пиа благодарит, и врач прощается с нами. Она говорит, чтобы я берегла себя, а в ее словах и в лице столько искренности, что я с трудом это выдерживаю.
Теперь снова нужно ждать.
ПРОИСХОДЯТ КАКИЕ-ТО БЕЗУМНЫЕ ВЕЩИ,
И НАМ НИЧЕГО С ЭТИМ НЕ ПОДЕЛАТЬ
Приезжала полиция, и поэтому Яна сейчас пьет чай с ромом, чтобы успокоить нервы. Остальные в палатках, и, кроме Сары, которая непременно хотела дождаться Ханну, все спят. По крайней мере, палатки закрыты, и свет выключен.
Перед этим Яна расставила по территории лагеря несколько факелов и зажгла их, они дают нам немного света, и, думаю, с этого дня мы будем зажигать их каждую ночь.
Как только я вернулся с Мо в лагерь, меня бросились расспрашивать и царапать. Первое – Яна, второе – кот. Мо суета была не по душе. Остальные же бурно радовались тому, что у нашего лагеря теперь появится талисман. Не могу поверить, что взял под свое покровительство кота. Но он шел за мной почти до самых душевых, а потом обратно. Сейчас он спит, лежа у меня на коленях. Ну хотя бы мяукать перестал. С тех пор как уехала Ханна, он орал как резаный.
