Страшно, аж жуть!!!
Все взревели, как медведи: «Натерпелись столько лет!
Ведьмы мы али не ведьмы?! Мы патриоты или нет?!
Налил бельма, ишь ты, клещ, отоварился,
А ещё на наших женщин позарился!
Страшных, аж жуть!»
И вот теперь седые люди помнят прежние дела:
Билась нечисть грудью в груди и друг друга извела
Прекратилися навек безобразия,
Ходит в лес человек безбоязненно.
Не страшно ничуть!
В королевстве, где всё тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий вепрь огромадный,
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.
Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил.
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.
И король тотчас издал три декрета:
Зверя надо, говорит, одолеть наконец.
Вот кто отчается на дело на это,
Тот принцессу поведёт под венец.
А в отчаявшемся том государстве,
Как войдёшь, так прямо наискосок,
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.
На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили мёды — и тут
Протрубили на дворе трубадуры,
Хвать стрелка и во дворец волокут.
И король ему прокашлял: «Не буду
Я тебе читать морали, юнец.
Вот если, да, ты победишь чуду-юду,
То принцессу поведёшь под венец».
А стрелок: «Да это что ж за награда?
Мне бы выкатить портвейна бадью.
А принцессу мне и даром не надо,
Чуду-юду я и так победю».
А король: «Возьмёшь принцессу, и точка.
А не то, тебя — раз-два — ив тюрьму.
Ведь это всё же королевская дочка».
А стрелок: «Ну хоть убей, не возьму».
И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.
Делать нечего, портвейн он отспорил,
Чуду-юду уложил и убёг.
Вот так принцессу с королём опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.
Как в селе Большие Вилы,
Где ещё горел сарай,
Жили-были два громилы
Агромадной жуткой силы,
Братья Пров и Николай.
Николай, что понахальней.
По ошибке лес скосил,
Ну, а Пров в опочивальни
Рушил стены и входил.
Как братья не вяжут лыка,
Пьют отвар из чаги,
Все от мала до велика
Прячутся в овраге.
В общем — лопнуло терпенье,
Ведь добро своё, ничьё.
Начинать вооруженье
И идти на усмиренье
Порешило мужичьё.
Николай, что понахальней,
В тот момент быка ломал,
Ну, а Пров в какой-то спальне
С маху стену прошибал.
Эй, братан, гляди, ватага
С кольями да с дышлами
Чтой-то нынче из оврага
Рановато вышли.
Так неудобно сразу драться,
Наш мужик так не привык,
Стали прежде задираться:
Для чего, скажите, братцы,
