Песни и стихи. Том 1 | страница 5
Всё это было результатом постоянного давления на поэта, ощущения постоянной неизбежной расплаты за сказанную правду. Получив в последние годы возможность увидеть свободный мир, Высоцкий ещё острее почувствовал всё, что происходило в его стране. Он понимал, что убивает себя, но он не мог молчать или писать не то, что думал или чувствовал.
Это рок многих поэтов, а он был истинный поэт.
Аркадий Львов
Володя Высоцкий, когда ему было 8
Из архива Михаила Шемякина («НА»)
БАЛЛАДА О ЛЮБВИ
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока
Над грешною землёй материков.
И чудаки, ещё такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде, чем узнать, что «я люблю» —
То же, что «дышу» или «живу».
И много будет странствий и скитаний,
Страна любви — великая страна —
И с рыцарей своих для испытаний
Всё строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна.
Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить
Любой ценой, и жизнью бы рискнули.
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал,
Потому что, если не любил.
Значит — и не жил, и не дышал.
Но многих, захлебнувшихся любовью,
Не докричишься — сколько ни зови.
Им счёт ведут молва и пустословье,
Но этот счёт замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви.
Их голосам всегда сливаться в такт
И душам их дано бродить в цветах,
И с вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со стоном на устах
На зыбких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья.
И я поля влюблённым постелю,
Пусть звучит во сне и наяву:
«Я дышу и значит — я люблю,
Я люблю и значит — я живу».
БАЛЛАДА О БОРЬБЕ
Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.
Детям вечно досаден их возраст и быт,
И дрались мы до ссадин, до смертных обид,
Но одежды латали нам матери в срок,
Мы же книги глотали, пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотвшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз,
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших стекая на нас.
И пытались постичь мы, не знавшие войн,
