С Богом, потихонечку начнём.
С кем обратно ползти?
Так, Борисов, так, Леонов….
А, ещё этот тип
Из второго батальона.
Правильно заданье выполняем:
Дзот накрыт и рассекречен дот.
Этот тип, которого не знаю,
Очень хорошо себя ведёт.
С кем обратно ползти?
Так, Борисов, где Леонов?
А, ещё этот тип
Из второго батальона.
На КП, наверное, в восторге,
Но фуражки сняли из-за нас.
Правильно, считай, что двое в морге,
Двое остаются про запас.
С кем обратно ползти?
Где Борисов? Где Леонов?
Эй, ты жив, эй, ты, тип,
Из второго батальона?
Я спокойно стою перед строем,
В этот раз стою к нему лицом.
Кажется, чего-то удостоен,
Награждён и назван молодцом.
С кем в другой раз ползти?
Где Борисов? Где Леонов?
И затих этот тип
Из второго батальона.
Я ПОЛГОДА, Я ПОЛМИРА ПОЧТИ
Я полгода, я полмира почти через злые бои
Прошагал и прополз с батальоном,
А обратно меня за заслуги мои
Санитарным везли эшелоном.
Подвезли на родимый порог
На полуторке к самому дому.
Я стоял и немел, а над крышей дымок
Поднимался совсем по-другому.
Окна словно боялись в глаза мне взглянуть,
И хозяйка не рада солдату:
Не припала в слезах на могучую грудь,
А руками всплеснула — и в хату.
И залаяли псы на цепях,
Я шагнул в полутёмные сени.
За чужое за что-то запнулся в сенау
Дверь рванул, подкосились колени.
Там сидел за столом ты на месте моём,
Неприветливый новый хозяин.
И фуфайка на нём, и хозяйка при нём,
Потому я и псами облаян.
Это значит, пока под огнём
Я спешил, ни минуты не весел,
Он все вещи в дому переставил моём
И по-своему всё перевесил.
Мы ходили под Богом, под богом войны,
Артиллерия нас накрывала.
Но смертельная рана нашла со спины
И изменою в сердце застряла.
Я себя в пояснице согнул,
Силу воли позвал на подмогу:
— Извините, товарищ, что я завернул
По ошибке к чужому порогу.
Нет, мир да любовь вам, да хлеба на стол,
Чтоб согласье по дому ходило.
Ну, а он даже ухом в ответ не повёл,
Вроде так и положено было.
Зашатался некрашеный пол,
Я не хлопнул дверьми, как когда-то,
Только окна раскрылись, когда я ушёл
И взглянули мне вслед виновато.
Я ВЫРОС В ЛЕНИНГРАДСКУЮ БЛОКАДУ
Я вырос в Ленинградскую блокаду,
Но я тогда не пил
И не гулял.
Я видел, как горят огнём Бадаевские склады,
В очередях за хлебушком стоял.
Граждане смелые, а что ж тогда вы делали,
Когда наш город счёт не вёл смертям?
Ели хлеб с икоркою, а я считал махоркою
Окурок с-под платформы чёрт-те с чем напополам.
От стужи даже птицы не летали,
А вору было нечего украсть.
Родителей моих в ту пору ангелы прибрали,
А я боялся, только б не упасть.
