Следующим портом на нашем пути после Ламу стала Момбаса, затем — Занзибар. Остановка здесь оказалась долгой — восемь или десять дней, а затем нам предстояло пересесть на другой пароход.
Капитан успел ко мне привязаться, но его горячая дружба неожиданно приняла совершенно нежелательный оборот. Он пригласил меня и еще одного английского друга на увеселительную прогулку, и мы все отправились на берег в его личной шлюпке. Я не знал, что подразумевалось под «увеселительной прогулкой», а капитан, конечно же, не подозревал, насколько чужды мне были подобные развлечения. Местный зазывала отвел нас в квартал, населенный негритянками. Каждому из нас предоставили отдельную комнату; онемев от стыда, я застыл посреди своей. Одному Небу известно, что́ бедная женщина подумала обо мне. Когда капитан окликнул меня, я вышел точно таким же незапятнанным, каким и вошел, и тогда он все понял. Поначалу мне было очень стыдно, но, поскольку я не мог думать о случившемся без ужаса, стыд скоро улетучился. Я лишь возблагодарил Бога, что вид той женщины не возбудил во мне желания. Осталось только чувство презрения к самому себе за проявленную слабость. Приходилось сожалеть, что я не набрался смелости сразу же отказаться от предложенной мне комнаты.
Это стало третьим испытанием подобного рода в моей жизни. Вероятно, многие невинные молодые люди невольно согрешили бы на моем месте из-за ложного чувства стыда. Но я не мог поставить себе в заслугу тот факт, что просто вышел оттуда незапятнанным. Заслугой стал бы решительный отказ вообще входить в ту комнату. Спасением я целиком обязан Его милосердию. Произошедшее укрепило мою веру в Бога и научило избавляться от хорошо знакомого теперь ложного чувства стыда.
Поскольку мы задержались в том порту на неделю, я снял квартиру в городе и успел основательно изучить окрестности, прогуливаясь пешком. В Индии только Малабарский берег может дать подлинное представление о пышной растительности Занзибара. Меня поразили гигантские деревья и размеры плодов на них.
Еще одной остановкой стал Мозамбик, а ближе к концу мая мы наконец добрались до Наталя.
Порт Наталя — Дурбан, известный также как Порт-Наталь. Там-то меня и встретил шет Абдулла. Когда пароход причалил, я увидел, как люди всходят на борт, чтобы приветствовать своих прибывших друзей; мне бросилось в глаза, что к индийцам здесь относились без особого почтения. Я не мог не заметить, что друзья шета Абдуллы ведут себя несколько высокомерно. Меня это огорчило, но шет Абдулла уже явно привык к подобному обращению. Люди, смотревшие на меня, не скрывали любопытства. Моя одежда отличалась от одежды других индийцев. На мне были сюртук и тюрбан, похожий на бенгальский головной убор
