— Как насчёт того мальчика в старших классах?
— О чём вы? — произношу, переводя взгляд с одного на другого.
Никто их них теперь не играет.
— Мальчик из твой школы. Тот, который убил себя.
— Вы о том парне в туалете? Причём здесь я? Он сделал это сам.
Взгляд Питера выражает строгость.
— Но почему он это сделал?
— Откуда я знаю? — отказываюсь понимать я, злясь, что они пытаются свалить чей-то выбор на меня. — Мы не были друзьями.
— Не были, — соглашается Ал.
Лишаюсь дара речи. Она действительно пытается обвинить меня в доведении до самоубийства?
— Справедливости ради, — добавляет Питер, — это не только её вина.
— Верно, — отвечает Ал, отчётливо выговаривая каждое слово. — Её друзья. Разница в том, что все они эгоцентричные люди.
— О, и почему же у них есть оправдание, а у меня нет? — спрашиваю сквозь зубы.
— Потому что ты лучше, чем они, — отвечает Питер. — Ты была предназначена для много большего, чем стала.
Так, я уже начинаю уставать от загадок и нравоучений.
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю, скрещивая руки на груди. Очень хочу, чтобы Йетс и Хейзел поспешили.
Вздохнув, Питер садится и жестом показывает мне сделать то же самое.
— У каждого есть предназначение. Цель. Каждый выбор, который совершает человек, ведёт к цели или сбивает с пути.
— Ясно, — говорю я, всё ещё не понимая, что он пытается сказать.
— В общем, ты ушла далеко со своего пути. На самом деле, ты оказалась совсем не в том лесу, в котором начинала.
Мои плечи опускаются.
— У меня вся жизнь впереди. Может быть, я могу измениться.
— Может быть, — соглашается он. — Но первые семнадцать лет ты ставила себя выше других. Тебя гораздо больше волновало быть популярной, а не хорошей.
— Человек может быть и тем, и другим, — спорю я.
Он пожимает плечами. Ух ты. Нет ничего более внушающего, чем Святой Питер, который даёт понять, что как человек ты — полный отстой.
— Я могла бы измениться, — бормочу я. — Если бы у меня было больше времени, я бы изменилась.
— Да, или, — добавляет Ал, возвышаясь над нами, — ты могла бы прожить остаток своей жизни, встретить новое тысячелетие и прибыть первым классом прямо ко мне. Не моё дело, конечно, но не уверена, что игра стоит свеч.
— Ал, — резко обрывает её Питер.
— Что? — жёстко отвечает она. — Это моё мнение. Даже теперь, после всего, что она видела, всё ещё речь о ней. Люди могут измениться, но они должны захотеть. Не думаю, что у неё есть желание.
Внезапно звенит колокольчик. Питер делает быстрый взмах рукой и доски вместе с мешками зерна растворяются в полу. Цербер вскакивает, качая огромными головами. Слюна летит во все стороны. Ал резко свистит, и в мгновение ока Цербер оказывается рядом с ней, готовый к работе.
