— Нет, — повторяет он.
— Ты прав. Должно быть что-то маленькое, что просто убьёт её, не разрушив планету. Не хотелось бы, чтобы ты нёс ответственность за уничтожение всей Земли.
Вместо ответа жнец поворачивается. Край плаща неестественное замирает в воздухе, после чего наконец опускается вокруг лодыжек.
— Подожди, — зову, пытаясь угнаться за ним. — А отправить меня обратно?
— Мы уходим, — заявляет он, перекидывая косу в другую руку. — И я уже сказал тебе. Я не могу отправить тебя обратно.
— Но кто-то ведь может, так? — он продолжает идти, и мне не остаётся ничего другого, кроме как следовать за ним. Мы всё больше погружаемся в туман, и я щурюсь, пытаясь разглядеть, что там впереди. — Кстати, куда ты меня ведёшь?
— Ты всегда так много болтаешь? Большинство людей, как минимум, шокированы, когда умирают.
Усмехаюсь. Очевидно, роль хорошей девочки не работает.
— Ты облажался. Может начать с того, что если бы ты лучше выполнял свою работу, я бы вообще не умерла.
— Но ты мертва.
— Не по-настоящему.
Он вдруг смеётся, и звук застаёт меня врасплох. Я уж начала было думать, что эмоции этого парня погрязли в чёрной дыре.
— Разве ты не видела там своего тела? Знаешь, то, которое на земле? — уточняет он. — Ты мертва по-настоящему.
Смотрю вниз, и пытаюсь удержать равновесие. Подо мной абсолютная пустота.
— Можешь хотя бы сказать мне, куда мы идём? — интересуюсь, делая вдох, хотя это бессмысленно, так как мне больше не нужно дышать. Тем не менее, есть что-то успокаивающее в дыхании.
— К Извозчику Душ.
— Куда? — переспрашиваю, но слова уносит порыв ветра, который производит поезд, остановившийся перед нами.
— Забирайся, — командует жнец, подталкивая меня вперёд. Скорее пиная, на самом деле.
Когда я переступаю порог, то вижу другого жнеца, ведущего толпу людей в следующий вагон.
— Что там происходит? — осведомляюсь.
Гидеон оглядывается, слегка приподнимая бровь.
— Пятнадцать машин столкнулись на трассе 405.
Похоже, он завидует. Больной придурок. Двери закрываются, и я оказываюсь в окружении жнецов и новоумерших. Все выглядят такими грустными. Пустыми. Словно оболочки реальных людей.
— Говорил же тебе, что большинство умерших шокированы, когда умирают, — произносит мой жнец, наклоняясь. У него такой самоуверенный тон, что хочется дать ему пощёчину. Успеваю остановить себя. Он везунчик. У меня вполне заслуженная репутация человека, который не терпит дерьма от окружающих.
Осматриваюсь и замечаю пожилых, детей и тех, кто между. У большинства выражения лиц, как у оленя на дороге в свете автомобильных фар. У всех, кроме одной старой женщины, которая улыбается мне с жалостью в глазах.
