Ах, мой вечный санаторий,
Как оскомина во рту.
Капитаны мне скажут, — Давай, не реви! —
Ну, а я не реву — волком вою.
Вы ж не просто с собою мои песни несли -
Вы везли мою душу с собою.
Вас встречали в порту толпы верных друзей,
И я с вами делил ваши лавры.
Мне казалось, я тоже сходил с кораблей
В эти токио, гамбурги, гавры.
Вам теперь не выйти в море,
Мне не встретить вас в порту.
Ах, мой вечный санаторий,
Как оскомина во рту.
Я надеюсь, что море сильней площадей
И прочнее домов из бетона,
Море — лучший колдун, чем земной чародей,
И я встречу вас из Лиссабона.
Я механиков вижу во сне, шкиперов,
Вижу я, что не бесятся с жира -
Капитаны по сходням идут с танкеров,
С сухогрузов, да и с пассажиров.
Нет, я снова выйду в море
Или встречу их в порту.
К черту вечный санаторий
И оскомину во рту.
Жил-был добрый дурачина-простофиля…
Жил-был добрый дурачина-простофиля,
Куда только его. черти не носили,
И однажды, как назло, повезло -
И совсем в чужое царство занесло.
Слезы градом — так и надо, простофиля,
Не усаживайся задом на кобыле.
Дурачина.
Посреди большого поля — глядь — три стула.
Дурачину в область печени кольнуло.
Сверху надпись "для гостей',"дпя князей",
А на третьем — "стул для царских кровей".
Вот на первый стул уселся простофиля
Потому что он от горя обессилил,
Дурачина.
Только к стулу примостился дурачина -
Сразу слуги принесли хмельные вина.
Дурачина ощутил много сил,
Элегантно ел, кутил и шутил.
Ощутив себя в такой буйной силе,
Влез на стул для князей простофиля.
Дурачина.
И сейчас же бывший добрый дурачина
Ощутил, что он — ответственный мужчина,
Стал советы отдавать, крикнул рать
И почти уже решил воевать.
Ощутив себя в такой бурной силе,
Взлез на стул для королей простофиля.
Разом руки потянулися к печати,
Разом топать стал ногами и кричати, —
Будь ты князь, будь ты хоть сам Господь,
Вот возьму и прикажу запороть!
Если б люди в сей момент рядом были,
Не сказали б комплимент простофиле.
Дурачине.
Но был добрый этот самый простофиля,
Захотел издать указ про изобилье.
Только стул подобных дел не терпел,
Как тряхнет — и, ясно, тот не усидел.
И очнулся добрый малый простофиля
У себя на сеновале в чем родили.
Дурачина.
Она на двор, он — со двора…
Она на двор, он — со двора,
Такая уж любовь у них.
А работает с утра,
Всегда с утра работает.
Ее и знать никто не знал,
А он считал пропащею,
А он носился и страдал
Идеею навязчивой,
Что, мол, у ней отец — полковником,
А у него — пожарником.
Он в общем ей не ровня был
И вел себя охальником.
Роман случился просто так,
