Причина моего пробуждения стояла передо мной: высокий, крепкий мужчина. На его лице был шрам, появившийся в результате драки, которая стоила ему уха и части челюсти. Его широкая ухмылка не стала от этого более приятной. Он держал в руке деревянное ведро, чьё вонючее содержимое пробудило меня из моего невольного забытья. Мужчина был одет в лён и тяжёлую кожу, носил кожаные рукавицы с металлическими шипами, прочные сапоги, вокруг талии был обмотан длинный кнут, а с пояса свисало большое кольцо с ключами.
Тюремный надзиратель. Счастливый человек, нашедший такую работу, которая была ему по душе.
У него было широкое лицо с плоским, кривым носом, а глаза маленькие и глубоко посаженные. Почему-то этот парень напомнил мне дикую свинью. Блеск в его глазах свидетельствовал о том, как сильно ему нравится его работа. Последним доказательством послужила свежая кровь на его рукавицах.
У меня был ещё один гость, стоящий позади надзирателя. Он был на голову ниже меня и скорее худой. У него были резкие черты лица и тёмные глаза. В правом ухе он носил серёжку в виде змеи, которая кусала себя за хвост. Он был одет в тёмное, но ткань его плаща была хорошего качества, а с его талии свисал распространённый здесь ятаган.
Он окинул меня задумчивым взглядом. Я достаточно часто разглядывал его лицо, потому что до недавнего времени у меня был его портрет, составленный по описанию Зокоры. Он был главарём банды, напавшей на караван Марины, направлявшийся в Газалабад.
Очевидно, я нашёл того, кого искал. Я предпочёл смотреть на это так, другая мысль не особо мне понравилась.
Я вытер плечом вонючую мочу с лица, поспешно выплюнул то, что попало в рот и решил при первой возможности продемонстрировать надзирателю, что я думаю о таком обращении со мной.
Однако прежде нужно справиться с некоторыми неприятностями, например, с гудящей головой и тошнотой, которая вызывала рвотный позыв. Последний удар был сильным. Хоть я и не мог дотянуться до виска, но чувствовал пульсацию, к тому же у меня ещё шла кровь, потому что плечо было красным от моего собственного жизненного сока. Видимо, нужно быть благодарным богам за твёрдый череп.
— Вы глупец, если так открыто разнюхивали, — сказал мой худой гость, взвешивая в руке кожаную папку, которая была мне отлично знакома. — Но и в половину не такой тупица, за которого я вас принял. И это твоя удача, — он слегка улыбнулся. — Кто-то, кто так хорошо может постоять за свою шкуру, заслуживает проявить себя на арене, — он иронично сделал лёгкий поклон.
