И боги, спрятавшиеся в своих убежищах, принялись рыдать. Но предреченное продолжало свершаться.
Шесть дней и шесть ночей дул ветер; буря и опустошение разрушали землю. На седьмой день ливень закончился. Море успокоилось, ветер стих, буря прекратилась. Море сделало свою опустошительную работу; все люди превратились в грязь, и трупы плавали, как тростник.
Тогда Хасисадра, халдей, отворил окно ковчега и увидел дневной свет.
Затем он выпустил голубку. Она вскоре вернулась, не найдя суши.
Он выпустил ласточку; она вернулась.
Он выпустил ворона; он не вернулся: он стал питаться трупами.
Наконец, он выпустил агнца и на гребне горы совершил жертвоприношение.
Все божества сбежались, привлеченные ароматом жертвоприношения.
Лишь Бел пребывал в гневе. Он решил, что люди поселятся вдали, в устье реки.
Тогда Хасисадра спустился в долину и через некоторое время основал Вавилон, имя которого означает “Врата богов”».
* * *
— Эти события, — сказал Виетрикс, — безусловно, восходят к самой далекой древности, однако имеются ли у вас какие-нибудь занятные свидетельства, относящиеся к временам, я бы сказал, историческим?
— Я провел многочисленные раскопки, — отвечал Фалазар. — К несчастью, у меня не хватает средств. Увы, монархи предпочитают заполнять свои гаремы хорошенькими рабынями, а не содержать старые каменные библиотеки. Покровители искусств встречаются все реже. Мерзкое время! Мое пособие столь мало, что вскоре мне самому придется взяться за кирку, чтобы обнаружить разрушившиеся или разрушенные дворцы, непрестанно засыпаемые песком пустынь и затопляемые реками. Если Вавилон однажды исчезнет…
— Пророки предсказали это, — серьезным тоном заметил Нафтали.
— … И если представители более цивилизованных народов, например, вашего, молодой человек, вздумают прийти сюда, чтобы откопать наши кости, я желаю им лучшего содействия, нежели то, что я имею от наших милостивых государей. Что бы там ни было, вот разные занятные плиты. Эта — времен царя Саргона[46], который жил приблизительно три тысячи лет назад. Это вам не пустяки. И не добавляет доверия к дешевым мелкотравчатым ученым, которых их смешные притязания толкают на то, чтобы увеличить возраст нашей столицы до тридцати-сорока тысяч лет! Легенда о Саргоне любопытна тем, что совпадает с древнееврейской легендой о некоем Моисее, не так ли, Нафтали?
— То есть вы, должно быть, похитили ее у нас, — отвечал старый израильтянин. — Я бы назвал это по меньшей мере литературным заимствованием.
