Она подошла к нему. Через плечо брошена сумочка, небольшой чемоданчик прячется за ней. Что это? Нет!
Максим вытолкнул тупые осколки, царапающие мысли, и они, разрезая горло, выскочили наружу сухим корявым кашлем. Ксения молча смотрела ему в глаза. Дождь продолжал барабанить по огромной стеклянной двери веранды, усиливаясь. Потом оболочки ее глаз покрылись льдинками, которые, трескаясь, превратились в слезы. Повернув голову в сторону, она первой прервала молчание, и, как молния за окном, ее слова резкой пощечиной чуть не сбили его с ног.
– Я ухожу.
– Нет! Посто…
– Я ухожу! Я больше не хочу так жить. Я хочу быть единственной. Я не желаю делиться.
– Ксения!
– Не надо. Я все решила. Уже слишком поздно что-то говорить.
– Послушай! Дай мне сказать, – он почувствовал прилив гнева, который сменялся чувством обиды.
– Мне нужно время, чтобы все обдумать. Я хочу побыть одна какой-то период времени…
– Нет, – резко возразил он и схватил ее за кисть. – Никуда ты не уйдешь, мы должны поговорить как цивилизованные взрослые люди. Не делай поспешных заключений.
Злость и отчаяние стали резать его вены и с потоком крови вливаться в сердце и мозг.
– Оставь меня! – крикнула Ксения и выдернула руку.
– Подожди!
– Я ухожу! Все! Я решила! Хватит! Ухожу! Ухожу!
В его мозгу взорвалась ярость, смешанная с отчаянием. Он не мог изменить ситуацию, не мог удержать Ксению. Миллионы огней искрами разлетелись в его теле. И прежде чем он смог что-то осознать, рука резко описала дугу и дала ей пощечину. В этот момент ветер распахнул неплохо закрытую дверь, и принесенные им капли дождя разбились о тело Максима. Его окутал мокрый туман. Потом сверкнула молния, и послышался гром. Ксения стояла к нему спиной и, держась за щеку, плакала. Максим быстро пришел в себя, схватился за голову. Ему вдруг захотелось вырвать все волосы с корнями и красным мясом. «Что я натворил?! Как я мог это сделать?!».
– Прости… – тихо промолвил он и протянул руку в сторону жены, но не посмел ее тронуть.
Потом, схватив плащ, выбежал на улицу. Сел в машину и погнал по дороге, сам не зная куда. Дворники не успевали смывать серебряные лужи с лобового стекла. Он мчался сквозь дождь, словно хотел убежать от своего поступка… Дождь продолжался… Через какое-то время он оказался в каком-то переулке. Остановив машину, закрыл глаза, и темнота окутала его.
Очнулся он, когда уже сгустились сумерки, и вышел на улицу. Ливень усиливался. Сырой ветер хлестал плеткой по лицу. Он упал на колени. В блестящем черном плаще Максим напоминал монаха, который отчаянно молится какому-то богу, а может, и самому дьяволу.
