Чулок меня не разочаровал, хотя сверху, как и положено, были засунуты несколько кусков угля и головка лука. Но под ними алели яблоки, и я нащупала корявую скорлупу орехов и кулечек с конфетами. Зато братец разочаровал меня: видно, Дед Мороз сплоховал. Эдакий сморщенный комочек. Аист наверняка выбрал бы мальчика получше.
Мама лежит в постели, возле нее ревущее существо, одеяльце белое, аккуратно выглаженное, свивальник перехвачен голубой лентой, но из одеяльца торчит красная, тыквочкой голова, покрытая мокрым пухом, вместо глаз — два уголька, зубов вообще нету. Голодный рот раскрылся до ушей и впился в маму.
Да и моя ли это мама? Ведь она на меня даже не глядит. А тетя предает меня и, склонившись над свертком, рассыпается в восторгах:
— Какой хорошенький! Крепенький, как орешек! А глазки почему черные? Ведь у всех детей сначала голубые!
— Наверное, в мать.
Приходят соседки. Одна тащит горшок супа, другая — кусок пирога, третья — кастрюльку. Пани Лойзка, пани Тукоя (так я называла ее, еще по-детски картавя), пани Конвалинкова… Вот и все жилицы нашего дома. Госпожа докторша из соседней виллы тоже заходит, приносит кусок торта, с ней разряженная Марушка, настоящая принцесса, по глубокому моему убеждению.
— Какая жалость, что вы заболели, ведь Дед Мороз принес вам ребеночка, — жалостливо щебечет Марушка и чистым своим пальчиком дотрагивается до пуха на нескладной головке тыквочкой.
Все по непонятной мне причине смеются. Мне кажется, что меня вовсе нет на свете, ведь меня никто даже не замечает. В нашей комнате всегда сумерки, даже если на дворе солнечный день, а сейчас, в декабре, сырая мгла лезет изо всех углов, она поглотила наш маленький мир, оставив лишь сияющее пятно маминого лица, запрокинутого на белоснежные подушки. Мне хочется приблизиться к этому свету, но он холоден и обращен не на меня, я медленно забираюсь под стол, там, в этом укрытии, я проведу еще много-много дней.
Я сворачиваюсь в клубочек, нащупываю свое собственное сердце, оно бьется, как птичка, оно теплое, и я уже не одна. Другой рукой я глажу себя по волосам, нет, это я дотрагиваюсь до шерсти маленькой кошки, и вот я уже бродячий котенок, я жадно подставляю свою голову под ласковую ладонь.
