Идиотка! Вот что надо было проверить в первую очередь! Я ведь ее где-то видела… Где?!
– Эления…
Лита продолжает плакать.
– Зачем вообще сюда переехала…
– Эления, отдайте мне ребенка и найдите коробку.
Не дожидаясь от меня никакой реакции, Хорос забирает малышку, а я бросаюсь к полкам с куклами, осматриваю плетеные корзинки, составленные в углу, и только тут вспоминаю, что видела лекарства в спальне. Вылетаю из детской, чтобы вернуться в нее спустя несколько секунд, и понимаю, что что-то изменилось. Лита больше не кричит, только тихонько всхлипывает, а тьма в ней как будто потускнела, стала пепельно-серой.
– Что вы сделали? – дрожащими руками распечатываю шприц с иголкой.
– Сдерживаю ее силу. Давайте положим ее сюда. – С этими словами высший кладет девочку на диванчик, смахнув на пол какие-то игрушки. – Умеете делать уколы?
– Умею. – Пальцы, как назло, продолжают дрожать.
Я ведь столько раз через это проходила. Столько раз видела ее такой… А потом в моей жизни появилась Дина. Мягкая и дружелюбная, когда дело касалось приступов, она становилась другой. Твердой, жесткой, непреклонной, она заставляла меня уходить и все делала сама. Поначалу я противилась, упиралась, а потом… сама начала сбегать. Запиралась в ванной, пряталась, лишь бы не слышать, как плачет моя малышка. Лишь бы не видеть ее боль. Ненавидела себя за это малодушие, но продолжала убегать.
– Лучше дайте мне. – Хорос забирает у меня крошечный шприц, который я с горем пополам успела наполнить исцеляющим раствором – как по мне, одним из самых выдающихся достижений магии и медицины.
Я не сопротивляюсь, хоть снова чувствую себя совершенно никчемной и бесполезной. Что ж я за мать такая, если позволяю какому-то незнакомцу заботиться о моем ребенке?! Опускаюсь на колени, глажу Литу по головке, путаясь пальцами в светлых локонах, шепчу ей что-то ласковое, даже толком не понимая, что говорю. Темный тем временем быстро закатывает ей рукав, обрабатывает ручку обеззараживающим гелем и ловко, словно всю жизнь только этим и занимался, делает инъекцию.
– Как быстро подействует лекарство? – поднимает на меня взгляд.
– Приступ не сильный, в течение нескольких минут все должно пройти.
– Это не сильный приступ? – Наверное, впервые я слышу в его голосе удивление. Оно же читается в его глазах, в выражении его лица, в котором проступает и что-то пугающе хищное. – Если вы назовете мне имя отца… – произносит он глухо, почти что рыча.
– Пожалуйста, не сейчас, – умоляю его беззвучно. – Сейчас ей нужны покой и тишина.
