– Ты ничего не понимаешь, Анна! У меня была ненависть, ты отняла ее, и у меня ничего не осталось. Я не знаю, как жить. Мне нечего… мне нечего чувствовать!
Этого Джулиус выдержать не смог. Дав знак, что будет ждать в коридоре, он вышел из кабинета.
Поглаживая Фина по голове, я вспоминала других, на него похожих. Тех, чья душа была переполнена тьмой настолько, что им пришлось заново учиться жить без нее. Одним из таких клиентов был Клаус.
– Я заберу твою тьму, – приговаривала я, – и ты впустишь в себя свет. Много света, ясного и чистого. Ты отпустишь то, что не способен изменить. Ты научишься жить без тьмы, а я помогу.
Я снова вскрыла его ауру. Нарушила свои правила, дала ему немного больше, чем следовало, – тепла, радости, спокойствия. Вместе с выпитым литром вина они подарили ему слишком широкую улыбку. Когда Фина уложили на кушетку и накрыли одеялом, он храпел и выглядел безмятежно счастливым.
Все это время Джулиус стоял за дверью. Я слышала, как он переступал с ноги на ногу и вздыхал. Он мог уйти, но остался, то ли не доверяя, то ли любопытствуя. Закончив, я подошла к нему и в порыве отчаяния приложила руки к груди.
– Клянусь, – сказала сквозь слезы, – я не сделала ничего плохого твоему брату! Я не смогла бы причинить ему вред. Фин в полном порядке, но я убрала отрицательные эмоции, и он испугался…
– Перестань оправдываться! – Джулиус рассерженно дернул меня за руку. Покачнувшись, я прижалась к его боку, чтобы устоять на ногах. Он поддержал меня и не спешил убирать руку. Мне не было неприятно, наоборот, я цеплялась за это прикосновение, за легкие поглаживания его пальцев.
– Мой брат сложный человек, и с тобой это не связано, – продолжил Джулиус. – Он лжет всем, а особенно самому себе. Я велел не трогать его, но это не значит, что я тебе не доверяю.
– Ты сказал, что никогда не сможешь мне доверять, – слова вылетели неожиданно.
Джулиус нахмурился.
– Я никогда не смогу доверять тебе в том, что касается меня, – пояснил он, отстраняясь.
Я его понимаю, и я тоже не спешу ему доверять. Но наши отношения понемногу налаживаются, и я постепенно приближаюсь к свободе. А остальное – посторонний шум.
Я направилась к себе, хмельная от надежды и замерзшая от усталости. Слова Джулиуса догнали меня в конце коридора.
– Я получил разрешение на твою встречу с Итаном, так зовут сына обвиняемой.
Я бы назвала это жестом доверия, но все намного серьезнее, ведь речь идет о благополучии ребенка. Я перцепт, во мне сплошные чувства, и сейчас мне хочется обнять мужа и показать ему, что я искренняя и невоздержанная во всем, что делаю и говорю. Особенно в благодарности, которая переполняет меня горячей волной.
