Слуга нахмурился, удивляясь слишком легкому вопросу.
– Шесть, конечно. Охранники, мы с Терезой и вы, Лалия. Раньше у вас еще учителя были, но не при нас.
Невозможно, но, увы, ожидаемо.
– Видел ли ты когда-нибудь моего опекуна?
Матиас ухмыльнулся.
– Вы его на дух не переносили, называли ледышкой и каменным столбом, но приходилось его слушаться. Деньги он переводил исправно, а вот чтобы встречаться – нет, вы не хотели. На острове вообще не бывало гостей. Почему вы о нем спросили?
– Вспомни еще раз, может, ты его видел? Он высокий. В капюшоне с затененным лицом. Его зовут Нерон.
Матиас засмеялся. Весело, до румянца. Держась за живот. Его смех проник в самое сердце.
– Ох, Лалия, выдумщица такая, опять этот Нерон! – Матиас весело погрозил мне пальцем, и я отвернулась, боясь выдать свое отчаяние. – А я и забыл про Нерона, надо же! Про капюшон вы нам не рассказывали, но у вас был друг по имени Нерон, это точно. Только мы его никогда не видели.
– Почему вы его не видели? – встрял Ангел.
Матиас демонстративно обратился ко мне.
– Мне отвечать, Лалия? – Я кивнула, и тогда он повернулся к Ангелу. – Только Лалия могла видеть своего друга. Нерон был… ее выдумкой.
Зря я взяла Ангела с собой. Сейчас он развернется и выбежит из моей жизни. С криком.
– Не пойму, как я мог забыть о Нероне, ведь от него столько хлопот было! – весело продолжал Матиас. – Приходилось каждый день готовить гору еды. Тереза аж растолстела, доедая. Но вы настаивали, чтобы она готовила любимые блюда Нерона – жареное мясо с перцем и паприкой, окунь в…
– Хватит, спасибо! – перебила я, отходя в сторону и прижимаясь щекой к холодной каменной стене.
– Не печальтесь, Лалия, всякое бывает. Вам было одиноко, вот вы и придумали себе друга. Негоже это, молодая девушка жила на острове с нами, стариками.
– Ты никогда не слышал или не видел ничего необычного в доме?
Матиас задумался, потом покачал головой.
– Кроме вас, Лалия, ничего необычного.
Кроме меня. Понятно.
Ангел обнял меня за плечи, и я с благодарностью приняла его поддержку.
– Почему вы называете Анну «Лалия»? – спросил он.
– Ну, как… – Матиас густо покраснел и уткнулся взглядом в землю. – Мы плохого не желали, от любви вас так назвали… как дочь свою…
Мне нравилось, когда слуги называли меня «Лалия». Звучит певуче, щекочет язык. Тереза сказала, что «лалия» – это слово на языке страны, где она родилась. Я никогда не задумывалась о его значении.
До этого момента.
Я знаю язык Алекриона. Слово «лалия» означает «речь».
