— Спасибо, что соврал, — тихо поблагодарила я в нашей спальне Тага, после того, как мы вернулись в молчании.
— Это была моя вина, я не должен был это говорить тебе так, и это меньшее из того, что я мог сделать для тебя, — ответил он.
— Нет, спасибо, Тагас, ты поступил правильно, — я смотрела на его руки, которые были опущены вдоль тела и то сжимались в кулаки, то разжимались.
— Я…
— Прости, я бы хотела принять ванну перед ужином, — я развернулась и быстро скрылась за спасительной панелью.
Нет, мне не нужна твоя жалость! Не нужна! Нужна!
Я осела по зеркальной стене и просто всхлипывала, слёз не было в теле. Я превратилась в оболочку. Таг, как и обещал, наказал меня так сильно, что я не хотела существовать. Я хотела вернуть прошлое и прожить другую жизнь со своим папой. С отцом, который покрывал меня, когда я поздно возвращалась. С папой, который подарил мне мою первую машину. С папой, который приносил мне в комнату мороженое после очередной тирады Луизы о моём внешнем виде.
С папой, с тем человеком, который меня по-настоящему любил и желал только хорошего.
— Нади, — Таг постучался в ванну.
— Что? — шёпотом спросила я.
— Хм, тут Сия, и она не может войти, — объяснил он.
— Я сама со всем справлюсь, — бросила я. — Я хочу побыть одна.
— Нади, открой дверь, — настойчиво попросил он.
— Да я её не запирала! — возмутилась я и встала.
— Заперла, ты мысленно не даёшь никому войти, — сказал он.
Почему я не знала о такой возможности раньше?!
— Вот и отлично, — нахмурилась я.
— Нади, я прошу тебя, открой мне её, я побуду с тобой. Я виноват в этом, ангел мой, я не могу тебя оставить в таком состоянии, — тихо молил он.
— Тагас, оставь меня. Тебе не привыкать. Сходи в зал наслаждений, а меня оставь! — во мне поднялся гнев, на него, что он знал… было ещё много причин, но сейчас вена на виске пульсировала, и я хотела выплеснуть на него свою боль и ярость.
— Надели! Впусти меня, дай мне быть рядом! — уже грозно он стукнул в панель, что зеркала зазвенели.
— Да уйди ты! — закричала я. — Уйди! Ненавижу тебя! Ты виноват в этой боли, ты виноват в моём заточении тут. Ненавижу! Я хочу, чтобы ты умер вместо моего папы! Я хочу, чтобы ты исчез и превратился в ничто, кем ты и являешься!
Ублюдок!
И все стихло. А мне вновь захотелось плакать, осознав свои слова. Дура! Дура!
Дура!
Хотя, пусть тоже почувствует, что чувствую я. Ведь он наказывает меня тем же, вот пусть и испробует своего же лекарства, — уверяло меня внутреннее я.
