— Боже, я это всё понимаю, девочки. Но внутри меня… это…
— Ураган, который не даёт даже мыслить. Он забирает тебя, подминает под себя и ведёт. Но не позволяй. Не повторяй моего опыта. Пустота внутри и тихая любовь — это такая тяжесть. Побори эту бурю и мысли разумно, а не под минутной слабостью от обиды. Ну, конечно, если это не касается секса. Вот от этого даже я не могу отказаться, — перебивает меня Ами, и смеётся, моментально от серьёзной темы всё сводя к примитивной.
— Дура, — улыбаясь, смотрю на испорченный пакетик с соком.
— Сексом не усугубить положения. Секс и чувства разные вещи. Секс как хорошее дополнение и настроение, — продолжает мысль Сара.
— Вы подталкиваете меня переспать с ним? У меня и так проблем куча, — приподнимаю я брови.
— Нет. Мы просто хотим донести до тебя, что, если это произойдёт… а это возможно, потому что как бы ты ни сопротивлялась в голове, но когда он дотронется, исчезнет всё. Все «за» и «против». Контролировать страсть к тому, кого любишь, невозможно. Это тоже тебе говорю по собственному опыту. И когда это произойдёт не вини себя. Насладись и продолжай думать. Можешь насладиться ещё раз…
— Хватит, — бурчу я, отодвигая от себя сок.
— Что такое, Мишель? Да, неужели, я попадаю прямо в яблочко и ты уже ощутила зов оргазмов? — Прищуривается Амалия, явно издеваясь надо мной.
— Отвали, — фыркаю я.
— Конечно, попала, Ами. Секс дело хорошее. Так трахни его. Думаю, для него это будет в первый раз, — хохочет Сара.
— Какие вы… — и пытаюсь злиться, но только улыбаюсь, вставая со стула.
— Подруги, — в один голос отвечают они.
— Держи оборону в сердце, а вот ноги можешь раздвинуть. Но только с ним. Мы разрешаем, только расскажи потом, — нагло заявляет Амалия, и они уже ржут.
— Благодарю за разрешение, извращенки, но пошли вы, — выставляю руку вперёд и показываю им средний палец. От этого обе уже валяются на столе, заливаясь смехом.
Закатываю глаза, вешая рюкзак на плечо, и выхожу из столовой. Пообедала называется.
Им смешно, они могут шутить, не представляя, как мне тяжело сохранять улыбку и игривость. Неимоверно тяжело, словно отвоёвываю действительно своё право на жизнь. И если не буду драться против него, Николаса, то умру. За последнюю ночь я миллион раз меняла решения. То плакала и скучала, то злилась и кричала, ругалась и под этими эмоциями подожгла записку. А потом снова плакала и так по кругу. Готова была дать возможность объяснить ему всё, а потом понимала, как глупо себя веду. Вновь бессонная ночь, и тело уже не справляется с такой нагрузкой. Мне придётся что-то решить, а то с такими подъёмами и падениями с ума сойду. Сегодня точно я ничего не решу, угрозы Николаса на меня больше не действуют. Он не посмеет дотронуться до меня… не посмеет же?
