— Мишель, так что ты будешь? — Спрашивает Марк, откладывая меню.
— А… не знаю. Ещё не выбрала, — моргаю, возвращаясь в ресторан.
— Тогда, ты не против, если я это сделаю? — Интересуется он, чем вызывает во мне вновь болезненные воспоминания.
— Нет. Не против, заказывай, — уверенно, даже облегчённо отвечаю я и выдавливаю из себя улыбку. Хватит, это прошлое. Да, там было хорошо, не всегда, иногда… очень редко, а сейчас всё иначе. Я изменилась, полностью изменилась и не дам ему снова заполнить мой разум собой. Нет. Борись. Борись и будет всё хорошо, тогда выиграешь у себя же собственное сердце.
— Нам карпаччо из лосося две порции, лобстера на каждого и бутылку негазированной воды, — чётко говорит Марк.
— Пойдёт? — Обращается ко мне, когда официант забирает меню.
— Более чем, — киваю я.
За столом повисает неловкое молчание, пока я смотрю на него и решаю, что делать. Отказаться или идти дальше? Прекратить этот фарс и игру с самой собой или заставлять себя забыть? Попробовать, как и хотела?
— Очень красивый галстук, — выпаливаю я.
— Спасибо, — неловко отвечает он.
— Глупо как-то, — улыбаюсь я, решая не в пользу себя, а пользу будущего. Буду прятаться за Марком. Мне страшно снова возвращаться… возвращаться больно. Я не вытерплю.
— Это точно. Но это обычный ужин и мы друзья, а что получится, пусть решит время, — пожимает он плечами, даря мне расслабление.
— Амалия сегодня рассказала кое-что, — вспоминаю я. Его плечи напрягаются, и он садится ровнее.
— Снова о моей симпатии к тебе? — Улыбается он, но это выходит наигранно.
— Нет. О том, что было в Оттаве. Это ужасно, — говорю я.
— Чёрт. Не предавай её, Мишель. Она никому этого не говорила, даже не вспоминала. Но да, те годы были отвратительными. Я покрывал её встречи, мне так хотелось верить, что действительно он её любит. А потом… мне жаль его. Он любил мою сестру, но она закрылась от него. Она сама потребовала, чтобы мы переехали. Она обещала снова… — Марк замолкает, закрывая глаза, и печаль появляется на его лице.
— Покончить с жизнью, — заканчиваю за него.
— Да, — открывает глаза, и вижу, как блестят они от слёз. Слёз боли за сестру. Боже, он такой невероятный. Пожалуйста, дай полюбить его… полюбить всем сердцем.
— Поэтому ты постоянно был со мной? Ты думал, что и я это сделаю? Чтобы успеть спасти меня? — Спрашиваю я.
— Это зрелище… столько крови, столько боли, и всё в пустоту. Да, я боялся, что сорвёшься. Даже с отцом поделился, но он отчего-то был уверен — ты этого не сделаешь. Не поверил. А сейчас увидел, как ты отличаешься от моей сестры. Ты сильная и хрупкая одновременно. Глубже, чем хочешь казаться. Тогда… у Сары, я искал тебя, Амалия сказала, где ты. И увидел это… уже видел. На Амалии. Спрашивал, что это. Эти синяки на спине и ягодицах, синяки на шее. Думал, что бьёт. А оказалось, это такое развлечение, которое я никогда не пойму. Зачем? Скажи мне, что в этом такого? Чем это привлекает? — Смотрит в мои глаза, а я не могу выдержать этот взгляд, переводя его на скатерть.
