— Отойди, — могу только вымолвить я, всё же, нажимая на кнопку, и машина издаёт писк, встречая меня вспышками фар.
Николас не двигается, сверля меня карими глазами, прожигая дыру во мне. Дышать сложно, смотреть на него не могу, слова Амалии крутятся в голове. Простить. Стыдно. Безумно больно. Отвожу взгляд от его мрачного лица, проходясь глазами по кожаной куртке, чёрным джинсам и ботинкам.
— Чёрт возьми, уйди, — цежу я, но не двигаюсь. Не могу подойти, не могу дотронуться до него, даже оттолкнуть нет сил.
— Здравствуй, Мишель, — его спокойный голос достигает моего сознания, полностью срывая остатки самообладания и мыслей.
— Не хочу желать тебе того же, Николас. Поэтому прошу, отойди от моей машины, — произношу сдавленно, опасливо и даже трусливо. Делаю шаг, но он не двигается. Злит меня это. Злит, потому что больно. Злит, потому что так люблю его. Сердце болит, физически болит.
— Нет, — одно слово, и я вскидываю подбородок, встречаясь с потемневшими глазами. О, я знаю этот взгляд, он сорвёт всю кожу с меня, оставит обнажённой и страдающей. Эта сила, что в нём, касается меня даже на этом расстоянии.
— Что ты хочешь? — спрашиваю я.
— Я не хочу, Мишель. Я требую, чтобы ты поговорила со мной, — тембр, что отдаётся шумным вздохом во мне, заставляет дрожать. Именно дрожать от этого повелительного наклонения. От него.
— Николас, уйди. Время разговоров прошло. Тем более требовать, ты не имеешь никакого права. Оставь меня, — голос пропадает, шепчу. Отталкивается от машины, делая шаг ко мне.
— Теренс, — дрожа, хриплю я, не имея возможности даже шевельнуться. Прочищаю горло, но даже это не помогает снять напряжение, что сковывает меня полностью.
Уголок губ его приподнимается в насмешке над этим словом, глаза пропускают опасный блеск, и он подходит практически вплотную ко мне. Сглатываю от этого, губы сухие. Облизываю быстро их, смотря в его глаза, которые уже тянут в свою глубину. Как же необходимо мне сладкое. Шоколад. О, господи, в голове шумит. Слышу его ровное дыхание и своё, рваное, быстрое. Он видит всё, что творится со мной, и это ему нравится. Нравится настолько, что накаляет воздух, трещащий вокруг него.
— На меня это больше не действует, Мишель, — шёпотом произносит он, склоняясь к моему уху. Меня накрывает аромат его кожи, что так близко ко мне.
— Хочешь знать почему? — Запах его одеколона проникает в меня и сжимает всё внутри, до болезненного возбуждения, которое неизвестно откуда рождается в моём теле.
