В связи с этим, представители польской делегации ПРУВСК были допущены (по решению ВРК БССР, при официальном согласии руководства РСФСР) к участию в пленарных заседаниях III съезда Советов БССР (22–25 ноября 1920 г.), однако им был ограничен доступ к работе рабочих комиссий съезда. Накануне во время телефонного разговора В. Г. Кнорина с Г. В. Чичериным по этому вопросу, последний предупреждал об опасности, которая исходит от польской делегации, которая только и «ждёт: не будет ли нарушен принцип самоопределения и право на независимость», поэтому необходимо, чтобы к ним не попал материал «неудобный для наших отношений», или каким-либо образом показать, что белорусская республика является только видимостью и прикрытием каких-то дипломатических целей, особенно во время обсуждения «внутренних вопросов», и «взаимоотношений между советскими республиками» [196, л. 125–130].
Ключевым моментом деятельности ПРУВСК стало создание нейтральной зоны – полосы протяженностью в 15 километров от зафиксированной линии фронта на момент остановки военных действий[4]. Нейтральная зона – в международном праве – конкретно определенный географический район, в котором запрещается подготовка военных действий и который не может быть использован в качестве театра военных действий. В данном случае существование нейтральной зоны ограничивалось временным отрезком условно с 12 октября 1920 г. до 2 апреля 1921 г. и территориальным пространством в 28 волости Минского, Игуменского, Борисовского, Слуцкого, Мозырьского уездов [211, л. 34]. Отмеченная полоса передавалась в административное управление той страны, которой отходила территория по Прелиминарному договору, в зоне запрещалось нахождение любых вооруженных сил [199, л. 9].
Проблемным моментом создания и существования нейтральной зоны стало отличие трактовок и подходов при объяснении пунктов «Договора о перемирии». Польская военная делегация считала создание нейтральной зоны временным явлением: территория полосы передавалась только на временное административное управление польской или российско-украинской стороне, дальнейшая ее судьба должна быть решена опросом местного населения. В том числе предусматривалась «возможность признать действующий в данный момент режим управления» [90, с. 245–246], что можно было трактовать по-разному, в том числе признать в качестве легитимной власти управляющие органы, оппозиционные советской форме власти (в том числе власть Белорусского политического комитета)
