В качестве ответа на протянутую тобой оливковую ветвь я предложила тебе последний оладышек.
– Послушай, Мегс, прости меня. Мне не следовало это говорить… во всяком случае, такими словами. Ты меня не так поняла. Я вовсе не это имел в виду.
Но мне не хотелось тебя слушать. На бумаге – я знаю – подобное признание выглядит ужасно, но я думаю, ты понимаешь, что я хочу сказать на самом деле. Я любила тебя. Я хотела вернуться к прежней нормальной жизни. Кроме того, ты лучше, чем кто бы там ни было, знаешь, что по утрам я всегда бываю немножечко не в духе. Поэтому вместо того, чтобы пытаться что-то объяснить, я поцеловала тебя, да так стремительно, что пустая тарелка полетела на пол. Последующие четверть часа запомнились мне главным образом радостью от осознания того, что мы по-прежнему подходим друг к другу как форма и отливка, что ты по-прежнему угадываешь мои желания еще до того, как я успеваю облечь их в слова или движения. Казалось, у нас с тобой общее кровообращение, – такой гармоничной была наша близость. Когда же мы, наконец, насытились друг другом и затихли, я почувствовала, что мой разум настолько освободился от всего, что мучило меня еще совсем недавно, – от боли, от тревоги, от беспокойства и неуверенности, – что я с трудом понимала, как между нами вообще могли возникнуть какие-то разногласия.
Да, после этого воздух, которым мы дышали, явно стал чище. Меньше всего мне хотелось, чтобы наши отношения, наша жизнь, наша любовь оказались подвешены в воздухе. Да это в любом случае было бы неправдой. За год мы сделали больше, чем другим супружеским парам удается за годы – за всю жизнь. Особенно мне нравилось, как по выходным (при условии, разумеется, что у нас еще оставались силы после рабочей недели) ты вел меня в коридор, где висела большая карта Великобритании, завязывал мне глаза и вращал меня вокруг оси, пока я не переставала понимать, где верх, где низ. Тогда ты вручал мне фломастер, которым я должна была ткнуть в любое место на карте. Туда, где оставалась цветная метка, мы и отправлялись. Мы побывали в Глазго, в Бристоле, на Саут-Даунс [20] и на Болотах [21], и исходили пешком все побережье Норфолка. Мы видели Бирмингем, Манчестер, Ньюкасл и мой любимый Маргит [22]. Наверное, во всей стране не нашлось бы уголка, где мы не побывали, не было пейзажа, которым бы мы не насладились, и все же существовала только одна картина, одно лицо, которое я хотела видеть перед собой, как только проснусь. Это было твое лицо, Фрэнк! Никакие чудеса, никакие виды не значили для меня ничего, если рядом не было тебя. И мне это было совершенно ясно.
