— Прости. — Я ненавидел саму мысль, что причинил ей боль. Она этого не заслуживала.
— Все уже в прошлом.
Для меня три года были не таким уж большим сроком. Они прошли как в тумане. Гэбби была той единственной женщиной, с которой я ужинал. Той женщиной, с которой я принимал душ. Женщиной, с которой я встречал Рождество. Три года, возможно, были для нее долгим периодом, но для меня они походили на три недели. За эти годы ничего не изменилось, за исключением того, что мне стали давать более сложные дела в палате, и я стал зарабатывать больше денег.
Она выхватила ключи из моей руки и открыла замок гаража. Насколько я помню, здесь мы ничего не хранили. Она широко открыла дверь и включила свет. По середине на бетонном полу стояло полдюжины коробок, а стол моего отца был завернут то ли в картон, то ли в пленку. Я забыл, что он находился здесь, а где еще ему быть? Господи, это все, что есть у меня в жизни? Бывшая жена и несколько картонных коробок?
— Твои кубки за спортивные соревнования в верхних коробках, остальные — одежда, которую ты не забрал с собой, когда съехал.
— Спасибо, — сказал я, хотя мне было неудобно. Жаль, что она это не сожгла вместе с моим чучелом.
— Хочешь пройтись по дому? — спросила она. — Ты можешь забрать все, что захочешь… мне все равно придется распродавать вещи, когда мы продадим дом.
— Ты хочешь продать дом? — Она нашла этот дом сразу после нашей помолвки, и я до сих пор помню выражение ее лица, когда она рассказывала мне о нем. Она была такой счастливой. Она влюбилась в этот дом с первого взгляда. Она сказала, что этот дом на века. Но вечность длилась всего два года.
— Мне придется. Я не смогу выкупить твою долю.
Мне не приходило в голову, что она решит, будто я заставлю ее выкупать свою долю.
— Гэбби, это твой дом. Я знаю, насколько он важен для тебя. Ты нашла его, обставила, посадила сад, сделала ремонт. Я перепишу на тебя свою долю, тебе не придется ничего выкупать. — Она, как всегда, оказалась права. Я был таким эгоистом во время нашего брака, но это не значит, что я должен быть таким же эгоистом во время нашего развода.
— Не нужно, — сказала она, отрицательно качая головой. — Не пытайся сейчас поступить правильно.
— Я пытаюсь быть вежливым. — Я был уверен, что сделаю хотя бы то, что могу сделать.
— Именно. Не стоит быть таким добреньким ко мне, уже слишком поздно.
— Хорошо, — сказал я. Может поэтому я не вернулся три года назад. Я избегал того, что причинил боль Гэбби.
