Повернувшись к приставному столику, я наливаю себе стакан воды. Краем глаза я вижу, что рот Алексы открывается и закрывается, как у рыбы. Может, она хочет пить? Однако я удерживаю себя от вопроса.
«Пусть попросит сама, — думаю я. — Не надо делать за нее ее работу. Это лишает ее свободы воли. Пусть она сама придет ко мне».
Она сглатывает.
Я делаю еще один глоток и жду, не выразит ли она каким-нибудь образом свое желание.
Она улыбается.
— Спорим, вы человек, у которого стакан наполовину полон, да? — говорит она, не отрывая взгляда от стакана.
Я киваю.
— А ты?
— Тоже, — отвечает она, явно довольная.
Ее взгляд перемещается на картину.
— Вы думаете, что поможете мне? — спрашивает она.
— Трудно утверждать наверняка, — говорю я, но, как можно судить по стакану, я полон надежды.
— Неопределенность нервирует меня.
— Не сомневаюсь.
— Джозеф обычно говорил: «Мелкими шажками».
— Мудрый человек твой Джозеф.
Она улыбается.
— Он не был моим, — говорит она, — но он мудрый. И он переживал за меня. Я в этом уверена.
Понимая, что она не решилась попросить воды, я наблюдаю за тем, как она окольными путями возвращается к вселявшему в нее чувство безопасности Джозефу, ее прежней привязанности. Надежность того, что уже известно, гасит неопределенность, которую олицетворяю я. Должно быть, она думает, что я могу и отказать ей. Я считаю, что небольшой риск важен для нашей работы.
Она смотрит на ковер между нами. Одна ее туфля соскальзывает и повисает на пальцах ноги. Я обращаю внимание на гладкость ее оливковой кожи, на кроваво-красный лак на ногтях. На короткое мгновение я задаюсь вопросом, откуда у нее этот крохотный синяк на коленке. Давно он там? Заметив мой взгляд, она скрещивает ноги и одергивает платье. И смотрит мне прямо в глаза.
— И сколько времени это займет? — спрашивает она. — Ну, если учесть, что я и раньше лечилась.
Молчание.
— Полгода? Год?
— Это от многого зависит, — говорю я.
— От чего?
— От того, насколько сильным будет твое стремление и насколько искренней ты будешь. Думаю, дважды в неделю вполне хватит.
Она кивает.
— А какого результата ты надеешься достичь? — спрашиваю я.
Она шевелит губами и смотрит в потолок.
— Уверенности в себе, — отвечает она. — Я очень нервничаю, особенно с мужчинами. Мне бы еще хотелось поговорить о семье.
— О?
— Все так сложно.
— В каком смысле, сложно?
— Я не могу точно сказать, что означает «семья». Я хотела бы понять, чего именно хочу я, а так я все время пытаюсь угодить другим. Иногда я бываю абсолютно бесполезным придурком.
