Она изумленно таращится на меня.
— Я не хочу, чтобы все считали меня чокнутой, — шепчет она.
— Все?
— Ну, в основном мачеха.
Я снова заглядываю в анкету.
— Ты живешь с мачехой… Анной. Какая она?
— Зануда. Все еще обращается со мной как с ребенком.
Ее дыхание учащается.
— Она поселилась у нас вскоре после того, как мама покончила с собой, и стала заботиться обо мне, ну, обо мне и отце… пока он не слинял, не бросил нас. Мне было шестнадцать.
— Он не взял тебя с собой?
— Я ему была не нужна.
Пауза.
— Обидно было?
— Пфф. Я видела, что это неизбежно.
— Как так?
— Ему стало скучно. Я наблюдала, как Анна пытается вернуть его, но чем упорнее она старалась, тем сильнее он презирал ее. А потом он с кем-то познакомился. С кем-то помоложе.
— Я имею в виду, тебе было обидно, что он не взял тебя с собой?
Она пожимает плечами, отмахиваясь от моей попытки добраться до ее чувств.
— Анна, естественно, предположила худшее. Что я сорвусь с катушек, сломаюсь. Но я испытала облегчение, когда он ушел. Ну, какая-то часть меня испытала.
— Мы с тобой попытаемся держаться подальше от предположений, — говорю я. — Мы будем работать с чувствами, моделями мышления и поведения, со сновидениями. Иногда, возможно, будет трудно.
Она опять пожимает плечами. Садится прямо и откашливается.
— Я принимала «Сероквель», но он мне не подошел, — говорит она, отводя назад плечи. На этот раз ее голос звучит уверенно. — От него я чувствовала себя уставшей и стала набирать вес. На руках появилась какая-то мерзкая сыпь.
— А сейчас?
— Сейчас я принимаю «Рисперидон».
— Сколько?
— Четыре миллиграмма дважды в день.
— Помогает?
— Кажется, но я хочу сократить дозу. А в конечном итоге вообще отказаться от него.
— Связано ли это с тем, что ты и весь остальной мир считаете сумасшествием? То есть если ты принимаешь лекарство, значит, ты сумасшедшая?
— Ну, вроде того.
— Ясно.
— А еще мне не нравится зависеть от чего-то.
— От чего именно?
— От людей, мест, вещей.
— И от Джозефа… доктора Эпплбаума, твоего прежнего психиатра?
Она смотрит на меня с вызовом.
— Я стала зависимой. Он ушел на пенсию.
Я несколько мгновений молчу, глядя в анкеты.
— Ты фотограф? — спрашиваю я.
— Вроде того, — отвечает она. — Недавно окончила университет. Я уже говорила по телефону, я ищу работу.
— Фотографа?
Она кивает.
— Какой вид фотосъемки?
— Фотожурналистика.
— Интересно, — говорю я. — А почему тебя привлекла именно такая деятельность?
— Мне нравится снимать. — Она улыбается. — Всегда нравилось. На мое тринадцатилетние отец подарил мне одноразовый фотоаппарат, и я просто заболела фотографией. Для меня это был способ впитывать истину и красоту. Меня это успокаивает.
