Но, как и все хорошие фокусники, папа Карстена отклонил мою просьбу. Да этого и не требовалось – я уже был околдован, и надолго. С того дня я полюбил ощущение сильного удивления, но очень редко переживал его так непосредственно.
Через два десятилетия в Берлин приехал Дэвид Копперфильд, и кульминацией его шоу стала иллюзия «Полет». Я сидел, раскрыв рот, и думал, что если бы человек на самом деле умел летать, то это выглядело бы именно так. Просто чуть-чуть разогнаться и взлететь. К тому моменту я уже был посвящен в тайны искусства волшебства, поэтому удивление вскоре сменилось восхищением техникой Копперфильда, тем, как он, профессионал своего дела, заворожил публику и скрыл от нее предварительную подготовку.
Между детским днем рождения и Копперфильдом прошли годы, в течение которых все свои лишние деньги и свободные минуты я посвящал магии. С опытом я все лучше понимал, почему волшебники, умеющие преодолевать силу тяжести, скрывают свою ассистентку под платком. Или заботливо стоят рядом, когда она «парит». Я был счастлив, когда тетя Руфь распознала мое желание и подарила мне волшебный сундучок. Он пользовался спросом у многих детей младшего школьного возраста, но радость обладания им обычно длилась недолго, потому что сам по себе он счастья не приносил. Радость волшебства состоит в том, чтобы удивлять других и передавать свое мастерство дальше. Но в обычных волшебных сундучках скрывались в самом прямом смысле «дешевые фокусы», которыми не удивишь взрослого, тем более если предварительно не тренироваться.
Второй удачей в моей «карьере юного волшебника» стал мой одноклассник и приятель Себастиан; его дядя Кристоф был профессиональным волшебником. Кристоф взял нас под свое крыло, ходил с нами в лавки магических предметов и следил за тем, чтобы нам доставались «настоящие». Мы вступили в юношеский «Магический кружок Германии» и встречались раз в неделю с такими же сумасшедшими, как мы сами. Для моей семьи началось непростое время, ведь упражняться перед зеркалом было так же скучно, как щекотать самого себя. Для волшебства нужен зритель, публика, так что все члены моей семьи вынуждены были терпеливо сносить каждый мой карточный фокус.
Вскоре меня «отдали попользоваться», и я стал околдовывать других.
Я понял важное правило: важен не фокус, важна презентация. У многих интерес к волшебному сундучку исчерпывается тем, чтобы «знать, как это устроено». Такие мысли – плевок в лицо каждому, кто открыл и лелеет в себе «искусство волшебства». Как устроена игра на скрипке? Вы берете смычок и начинаете водить им по четырем струнам, нажимая другой рукой на различные точки. Так просто. В этом весь фокус. Но сколько лет нужно для того, чтобы игра на скрипке «околдовала» слушателей, может сказать лишь тот, кто жил в одних стенах с начинающим скрипачом. Даже невозмутимые буддисты невзначай задумались бы об убийстве.
