Там обретается сборная солянка из всех представителей небесной братии. «Мальки». На них не найти причаливших для разгрузки или ремонта «китов» и «акул», даже каботажные «селедки» швартуются на Трех островах крайне редко, зато яхт и шлюпов там хоть отбавляй в любое время года, дня и ночи. А также среди местных напрочь отсутствует разделение на почтенных торговцев, грузовозов-контрабасов, пиратов и каперов. Здесь у любого капитана в корабельном сейфе под лицензией свободного перевозчика, оформленной на чужое имя, найдется представительский контракт какого-нибудь местного торгового дома, вполне возможно обанкротившегося еще лет двадцать назад, а рядом каперский патент… с пустой графой наименования судна. Впрочем, бывает и так, что никаких документов у владельца шлюпа нет вообще. В том числе и на сам дирижабль… А что? Все равно их никто здесь не спрашивает. И таких ухарей на Трех островах – сотни, если не тысячи. Действительно, стая суетливых мальков.
И пусть «большие дядьки» с Мэйнленда и Брессея смотрят на местных обитателей с легким презрением, но, когда им нужна какая-то информация, они идут именно сюда, на Унст, Йел или Фетлар. Идут с охраной и прячут, прячут свою надменность за исключительной вежливостью, а за полученные сведения всегда платят полновесным золотом. Потому что иначе никак. Запомнят, ославят, и больше на получение нужных сведений в этих местах можно будет не рассчитывать. А ведь сюда стекается информация со всех мало-мальски значимых портов мира.
Эх, вот кого бы надо отвезти на Унст, так это Клауса. Глядишь, покрутится, наберется опыта, а уж с его умением работать с информацией… У-у, каких дел можно было бы наворотить. Если, конечно, он переживет первый месяц, а то ведь местные, если что, и пристрелить или на нож посадить не постесняются. Нравы-то на Трех островах простые до изумления.
Ну а пока Шульц еще не добрался до Шетландского архипелага и не освоился в его мутных водах, придется мне удить рыбку-информацию самому. Собственно, затем и устроился у ключа.
Час спустя после отправки последнего запроса телеграф начал выдавать первые ответы. Краткие, полные сокращений фразы на эсперанто сменялись велеречивым многословием на испанском и скупыми строками на селтике. Информация шла потоком, я только и успевал рвать ленту, ползущую из телеграфа, под стрекот печатного механизма. Но в конце концов аппарат замолк, и я получил возможность куда более внимательно изучить полученные сведения. А там было над чем подумать…
