И все-таки Жданов пока еще не соперник и таковым не станет. Опасен Бухарин. Орджоникидзе увяз в делах промышленности. Сталин часто бывает раздражен провалами в хозяйстве страны, устраивает разносы, оскорбляя Серго. Была и такая комическая история... Старые большевики посылали в Москву письма из Магнитогорска: мол, вредительство крупного масштаба — строят металлургический завод, а руды в Магнитной горе нет и не было! Сталин решил направить для проверки сигналов на Урал Климента Ворошилова.
— Что этот дурак понимает? — взорвался Серго. — Он же не специалист.
Но Коба проявил твердость, унизил Орджоникидзе проверкой. Ворошилов в отличие от Серго не стал советоваться со спецами-учеными, не стал рассматривать схемы бурения скважин, расчеты объема рудного тела. В южном городе Урала — Магнитогорске он появился неожиданно, как бы на обратном пути с Дальнего Востока, почти случайно. Климент Ефремович сходил на домну, побывал в бараках, поел с бригадой бетонщиков овсяной каши. Ложка у него была своя, серебряная, с царскими вензелями. У настоящего солдата ложка всегда за голенищем сапога. Ложку подарил Ворошилову Исай Голощекин, который расстрелял императорскую семью в Екатеринбурге.
— Чем ты мне докажешь, что есть руда в Магнитной горе? — спросил Климент Ефремович у начальника рудника Бориса Петровича Боголюбова.
Боголюбов начал показывать карты разведочного бурения, выполненные еще Заварицким, подписанные Гассельблатом. Ворошилов отбросил бумаги:
— Где ваш Гассельблат? В тюрьме — как вредитель из промпартии! И ты посмел мне совать под нос эти паршивые бумажки?
— Но у нас есть данные и других исследований. Заварицкий и я лично отвечаю за расчеты, — начал оправдываться Боголюбов.
— Ты мне руду предъяви, а не бумаги! — рявкнул Климент Ефремович.
— Вот пробная штольная, можно и руду увидеть.
— Что ты на канаву показываешь? Углуби на сто метров штольно. И пробей через весь холм! — приказал Ворошилов.
— Но это обойдется очень дорого, Климент Ефремович. И глупо, нелепо этим заниматься.
— Кто ты такой, говнюк? Делай, что сказано. Проруби штольню и освети. Через три дня приду проверять.
Три дня и три ночи гремели взрывы на Ежовском холме — одной из вершин горы Магнитной. Две тысячи заключенных под криками, выстрелами и ударами прикладов пробивали штольню, сменяясь через каждые четыре часа. Люди падали и умирали от изнурительного темпа, побоев и голода. Трупы сваливали в кучи-штабеля, отвозили на грабарках, закапывали по вечерам в ямах.
