— Слушай внимательно, — приказал Терим, сам удивляясь своему нахальству; ведь это ему должны приказывать, а никак не он. — Берёшь гербовую бумагу, ту, на которой приказы пишут…
— Фирменный бланк?
— Во-во, фирменный… А я разве не так сказал? Так вот, берёшь бланк и пишешь: «Такого-то имярек…» — тебя, когда на службу брали, небось не Валерой писали, а как-то иначе?
— Сомов Валерий Георгиевич.
— Ишь, как важно — Георгиевич. Так и пиши: Сомова Валерия, значит, Георгиевича от занимаемой должности освободить и назначить ответственным за эвакуацию сотрудников министерства из зоны стихийного бедствия. Знаешь, что значит «эвакуация»?
— Конечно…
— Вот и я это слово уже пять минут, как всю жизнь знаю. Идёшь с этой бумагой в Управление кадров, там подпишешь и тиснешь печать.
— Да кто ж мне такое подпишет? Психушку вызовут — и все дела!
— Это уже не моё дело. Пусть тогда вас психушка и спасает. Только учти, через пять минут дровишки, что внизу сложены, загорятся. Как вы тогда выбираться будете, я не знаю. Так что хоть на коленях стой, хоть за глотку бери, но чтобы подпись и печать были.
Терим перевёл дух и сказал иным тоном:
— Уважаемый Му, вы в зачёт задолженности поставляете министерству сырую нефть. Не могли бы вы следующую порцию нефти зачерпнуть в горящем озере, причём так, чтобы огонь не погас?
— Слушаю, — усмехнулся Му, — и повинуюсь.
Терим сокрушённо покачал головой и прислушался, как идут дела у дурачка Валеры. Поспел в самый решительный момент.
— Подписывай, дура! — орал недоумок, переходя на визг, вовсе мужского пола недостойный. — Сгорим все на фиг! Подписывай, кому говорят!
«Откуда там дура? — удивился Терим. — Начальник Управления должен быть думным дьяком, не меньше. Измельчали потомки, потому, наверное, у них колдуны и не родятся».
— Я ж тебе ноги по самые уши оборву! — Последний довод, видимо, возымел действие, потому что переговорный столб замерцал и произнёс прежним неживым голосом, который ещё долго будет мерещиться свободным магам:
— Всем срочно приступить к спасению служащих Министерства финансов и прочих граждан, оказавшихся в эпицентре катастрофы.
Затем столб икнул и начал бледнеть, собираясь исчезнуть.
— Всё в порядке! — успел сказать Терим. — Завтра к полудню ставим новый столб, расскажу, чем дело кончилось, на чём сердце успокоилось.
Он уселся в любимое кресло и лишь затем обратил взор на существо, скорчившееся в углу. Мысленно ухватив существо за шкирятник, Терим встряхнул его и заставил встать.
