Лишь я сонетом продолжаю речь,
Рискуя гнев читателя навлечь.
Терим притянул второй лист, скривился, разглядывая печать, похожую на кляксу. Перевернул лист приказом вниз. Оборотная сторона сияла девственной чистотой. Теперь на этой странице, пятная её кровавыми следами, будет стоять кружка с вечерним глинтвейном. Сюда упадут строчки, когда Теримом вновь овладеет поэтическое безумие. А прежняя страница сегодня перевёрнута.
Терим перечитал написанное на древнем листе, скомкал его и бросил в печь.
