— Что!?
— Что, что, тебе на инструктаже как сказали? Вид иметь молодцеватый и глуповатый, с вопросами к баревам не приставать.
Я быстро скинул голубое убожество и поменял на одежду, найденную нами в подземелье. Это почему-то оказалось что-то на подобие дорогого восточного халата и легких туфель с длинными загнутыми наверх носами, впрочем, на мою фигуру все это село неплохо, и я даже пожалел, что там не было подходящего тюрбана.
— Колечко, давай, свое золотое.
— Зачем тебе колечко на интеллект?
— Для образа.
— У тебя слиток золота есть, вот и сделай себе колечко.
— Как я его сделаю, у меня рецепта-то нет?
— Какой рецепт? Просто просверли в слитке дырку и все, как раз получится подходящее украшение для твоих сарделек.
— Дай сюда, говорю, и заткнись, говорить буду я.
Суетящегося распорядителя мы поймали в подсобном помещении и неожиданно быстро были посланы им далеко и надолго, я даже не успел рассказать свою байку о богатом купце из далеких восточных пустынь. Впрочем, далеко мы не пошли, заметив нужного нам человека.
— Я, Санатор, представитель палаты общин…
— Скорее палаты в третьей психиатрической больнице, — донесся сзади тихий комментарий брата, но я не обратил на него внимания.
— Мне нужно выставить на аукцион пару лотов.
Сгорбленный, крысообразный субъект с бегающими глазками, будучи зажатым в угол, вынужден был признать, что список предлагаемых с аукциона вещей еще не закрыт и за небольшую плату в сотню монет за лот, он готов его пополнить. В итоге полчаса спустя, лишившись сотни монет и нашего золотого слитка, мы стояли двумя светло синими охранными столбами в нише, начинающего заполняться зала аукциона. Еще через полчаса стало понятно, что наши Богатые Одежды, найденные нами в подземелье, были так названы каким-то местным производителем очень самонадеянно. Здешняя публика это показала совершенно точно: на их фоне они выглядели будто отнятые у Ходжи Насреддина, целый день пылившего в них на своем осле по сельским дорогам своей исторической родины. Но деваться некуда: после двух нудных часов стояния с круглыми, от называемых в зале сумм, глазами и небольшого перерыва на фуршет, один из охранников пропал и превратившись в долговязого купца — эльфа, сжимающего в потных ладошках табличку с номером сто двадцать семь, затесался на дальние ряды торгующихся толстосумов. Наши лоты были одними из последних, и я от волнения уже мысленно сгрыз себе все ногти на ногах, однако дошло дело и до них.
