— Гноме, да ты весь желтый!
Я отвлекся от грез, посмотрев на себя. Желтые цветочки, называющиеся Закатниками, от наших прикосновений тут же окутывались настоящими облачками пыльцы. Та кружила в воздухе, закручивалась в водовороты, оседала на траву и на нас. Диман, кстати, был такой же желтый, как и я. Я ударил по соцветиям и целое облако пыльцы осело на недовольную Квакшу, превращая ее из болотно-зеленой в лимонно-желтую. Мы выглядели тоже не очень, будто внезапные жертвы обострения жесточайшего гепатита. Ну и ладно, цветочная пыльца это тебе не дерьмо зомби.
Вот почему жизнь такая? Все мои правильные и логичные и, казалось бы, совершенно естественные мысли накрываются медным тазом. Мы были уже метрах в двухста от городских ворот, когда солнце коснулось горизонта, над землей поплыл туман, и мы стали раздуваться. Ну, не конкретно мы, а осевшая на нас пыльца начала пузыриться и раздуваться, лопаясь и раздуваясь еще больше будто строительная пена, вздувающаяся при попадании на воздух. Неприятных ощущений сначала не было, лишь легкая щекотка, затем пена начала засыхать. Мы пытались сбить ее руками, которые очень быстро прилипли к телу, а пена все больше увеличивалась, все больше разбухала, постепенно засыхая и затвердевая. Пока мы еще могли двигаться, мы бежали к воротам, вопя и требуя незамедлительной, всеобъемлющей и самой срочной помощи. До ворот мы так и не добежали, свалившись на землю этакими аппетитными кремово-ванильными кусками пенопласта. Я лежал на земле, глядя на траву, а точнее лежащий на ней бледно-желтый мяч, в который превратилась Квакша, когда в пределы моего не шибко широкого угла зрения вошли обутые в стальные галоши ноги. А может это были и не галоши, одним глазом нормально было не рассмотреть.
— Игроки?
Я утвердительно прогудел в ответ.
— Гуляли у болот на закате по полю Закатников?
Тот же утвердительный ответ.
— Три золотых. С каждого.
В этот раз в моем гудении было больше вопросительных нот.
— За три золотых мои ребята освободят вам лицо и одну руку, дальше очищаться будете сами. Договор?
Я опять утвердительно прогудел в ответ.
Стальные галоши скрылись с глаз. Меня повернули лицом вверх и молодой дебиловатый голос спросил:
— Броня на тебе есть?
Снова утвердительное гудение, а затем резкая боль в руке. Раздался звук подзатыльника и уже старческий голос продолжил:
— Митька, дубина ты стоеросовая, ты на кой ему руку насквозь кинжалом пробил? Если броня есть, не значит, что и руки защищены. Аккуратно надо, понемногу, слой за слоем срезать, пока до тела не доберешься, и к лицу не лезь, а то оставишь молодых без глаз. Сейчас, милостивые государи, мы вас быстро освободим. Так-то пыль Закатников, вещь хорошая, нужная, однако ж, гулять по ним на закате мысль не больно мудрая, а так от них одна польза. Добавляешь, например, щепотку в тесто, да на закатное солнышко выставляешь, тесто взбухает, рыхлое становится, а уж какой хлеб из него пышный получается… Али, вот, из окна сквозит бывает, засыплешь в щель пыли, а к вечеру все уже, щели как не бывало, затянуло ее. Избу, опять же, когда поднимаешь, меж бревен его насыплешь, водичкой сбрызнешь, а маг-чародей Закатным Светом посветит и нет щелей в избе. Хорошая штука, только в сухом месте хранить надо, да на свет не выносить. А так вам, конечно, повезло. Денек в таком виде у болота повалялись бы, и на вас новые цветочки прорастать бы стали…
