– Чай будете? – спросила она после долгой паузы, в которую, казалось, было слышно, как паук прядет в углу паутину.
– Вы уже налили заварку. Буду.
Анфиса разлила по чашкам кипяток, достала пачку печенья и подвинула мужчине. Он качнул головой, отказываясь от угощения, и вытащил из кармана зазвонивший мобильный.
– Да, Вита, – произнес он устало.
Украдкой наблюдавшая за ним Анфиса удивилась внезапной перемене, случившейся всего за пару мгновений. Вот мужчина еще сканировал ее острым взглядом, крепко сжимал губы и щурил зелено-карие глаза, а вот он, разговаривая по телефону, внезапно ссутулился и, утратив выправку, обнажил усталость и оттого показался уязвимым.
«Волк. Только раненый», – подумала Анфиса и поспешно отвернулась, будто подглядела что-то личное.
– Да, кое-что случилось. Потом расскажу. Я сегодня уже не вернусь. И завтра меня не будет. Я тебе позвоню. Ты как? Молодец! До завтра.
«Гость» убрал телефон в карман, подвинул к себе чашку с чаем и уже прежним тоном, из которого исчезла усталость, обронил:
– Может, смоете эту ваксу? Скоро приедет полиция.
– И что? – ощетинилась Анфиса.
– Да ничего, – пожал плечами мужчина. – Во дворе у вас – бездыханное тело, а вы сами – как мавр. Лучше не рисковать. Вдруг среди полицейских любители Шекспира найдутся?
– Сомневаюсь! – фыркнула Анфиса, но поднялась и прошествовала в ванную.
Там она долго плескала в лицо водой, смывая засохшую маску. А затем, вытерев лицо полотенцем, поправила «тюрбан» и взяла с полки другой тюбик. Эта маска была голубого цвета, который при высыхании темнел до синего. С белым полотенцем на голове и с синим лицом, Анфиса стала похожа уже на смурфика.
– Вы издеваетесь?! – воскликнул «гость», когда Анфиса с невозмутимым видом уселась напротив. – Что это за «маски-шоу» вы устраиваете?
– После очищения коже требуется увлажнение, – скучающим тоном произнесла Анфиса.
– Всё-таки издеваетесь, – уже без вопросительной интонации пробормотал мужчина, сверля ее взглядом.
– А ваша… Вита разве не ухаживает за собой? – ехидно поинтересовалась Анфиса.
«Гость» издал звук, будто поперхнулся, и закашлялся. Так, кашляя и вытирая выступившие на глаза слезы, он и пошел открывать дверь приехавшей полиции.
Ночь, в которую Анфиса собиралась отдохнуть, вышла бессонной, суетливой и напряженной. Толстый полицейский, страдавший одышкой, расположился в кухне и задавал вопросы то Анфисе, то ее «знакомому», представившемуся Романом, и что-то скрупулезно записывал в замусоленный блокнот. У Анфисы тоже попросили документы, и она принесла фальшивый паспорт с чужим именем. Полицейский сравнил фотографию в паспорте с Анфисой в маске и полотенце, хмыкнул, но не попросил ее умыться – к явному разочарованию Романа. Впрочем, тому уже не было никакого дела до хозяйки дома. Ответив на вопросы, он вышел во двор к напарнику толстого полицейского и оставался там до тех пор, пока не увезли тело.
