. Еще в начале XIX в. один из идеологов американской революции Т. Джефферсон говорил, что «Конституция – это всего-навсего восковая игрушка в руках судей, которой они могут играть по своему усмотрению»
[50]. Давая толкования тех или иных положений Конституции, иногда прямо противоположные, Верховный суд нередко оказывает большое влияние на уголовную политику в стране. Так, в 1972 г., рассмотрев апелляцию по делу Фурмэна, он постановил, что вынесение смертного приговора (смертная казнь) представляет собой жестокое и необычное наказание, противоречащее VIII и XIV поправкам к Конституции, а в 1976 г., в связи с рассмотрением дела Грегга, решил, что «смертная казнь сама по себе не составляет нарушения Конституции»
[51].
Известно, что Верховный суд США, по сути, присвоив себе право осуществления так называемого «судебного конституционного контроля» (так как оно не вытекает ни из Конституции, ни из обычного понимания судебной власти), может, признав неконституционным любой акт Конгресса или легислатур штатов, лишить его юридической защиты. И такое нередко происходило на практике, в том числе с уголовными законами.
В США нет единого общего права. На территории каждого штата силу обязательного судебного прецедента имеют решения, вынесенные федеральными судами всех инстанций и верховным судом этого штата, решения судебных органов других штатов имеют лишь силу «убеждающего прецедента». Хотя в последние десятилетия предпринимаются попытки сближения норм общего права отдельных штатов[52].
В США существовали различные взгляды на проблему пределов судебного толкования. Раньше всех появилась доктрина точного толкования (strict construction), направленная на ограничение сферы применения уголовно-правовых норм. Со временем, особенно в начале XX в., когда у господствующего класса возникла потребность в значительном расширении прав исполнительной власти, прежде всего в области экономики, наметился существенный отход от этой доктрины. На смену ей приходит доктрина расширительного толкования, позволявшая усилить уголовную репрессию или даже распространить ее на новые области. Отмечается, например, что Закон Смита, принятый в 1940 г. в целях борьбы с гитлеровской агентурой, путем расширительного истолкования был распространен (кстати, вопреки конституционным положениям) на участников коммунистического движения[53].
Однако под влиянием жесткой критики того судебного произвола, который творился под прикрытием и при помощи этого толкования, сначала в Англии, а затем и в США появляется доктрина правильного, беспристрастного или нормального толкования. Появившаяся как компромисс в отношении двух первых доктрин, она в действительности оказалась лишь завуалированным вариантом второй.
