Он позволил мне высказаться. Кажется, потому что и сам не оценивал свои подарки с этой стороны.
— Ты не права. Это извинения, признаю. Но совершенно не то, что ты подумала. Хватит нести чушь!
— Мне постоянно кажется, что я тебе должна, — призналась я честно. — Может, дело в этом? Ты хочешь снова навязать эту власть, когда потерял контроль?
— Сандра, я совершенно не ожидал, что ты так это воспримешь. Я лишь хотел подарить то, что тебе понравится. Аск сказал, что тебе нравится пробовать и узнавать новое. Мы действительно всю жизнь учили тебя скромности, — он схватился за голову, эмоционально взмахнув руками. — Когда я узнал, что ты совсем не пользовалась нашими деньгами, и сама пыталась заработать… И я сам вижу, что ты в старой одежде ходишь и не позволяешь себе лишнего. Выглядишь как оборванка. Безумие какое-то! Ты словно бросаешься в крайности.
Действительно безумие.
— Хорошо хоть этот вопрос мы прояснили. Видишь? Поговорить друг с другом все же полезнее, чем молчать в недопонимании и придумывать себе всякое в голове.
— Мне нужен кофе, — тяжело вздохнул он, и направился к выходу.
А я устало опустилась на подушку, провожая его взглядом.
Ни к какому специалисту папа идти не собирался. Это было очевидно. Вмешательство в личные дела он ненавидел очень сильно.
Да и в случае угрозы семейного насилия, тот же специалист вполне был способен дать наводку в разведорганы.
Глава 203. Свержение идола.
Где-то через час вернулся отец со слегка влажными волосами.
К тому времени я уже успела прокрутить в голове кучу сценариев.
— Взял тебе, — он протянул бумажный стаканчик с черным чаем.
— Спасибо, — тепло улыбнулась я, стараясь удержать стакан дрожащими руками. Мне было все равно что пить. Даже без разницы, есть ли там сахар.
Кажется, отец успел успокоиться и прийти в себя.
— Похоже, мы оба себя только что накрутили, — выразила я мысли вслух. — Скорее я накрутила нас обоих. И себя, пока тебя не было.
Папа поднял брови и поджал губы в неуверенной улыбке.
— И что надумала? — он закинул ногу на ногу, но все еще с кривым оскалом горбился над своим кофе.
— Что меня стоит запереть в палате для психически больных, пока половое созревание не закончится, — уткнулась я взглядом в чашку чая. — Что бы там ни было, как бы ты не поступал со мной: унижал, бросал на полгода одну в глуши, игнорировал звонки и сообщения, мастурбировал на меня спящую. Что угодно. Хоть бы бил и насиловал.
Он молча меня слушал. Выражения лица мне было не видно, но от новой эмоциональной волны уже брала дрожь. Возможно, кто-то сейчас очень разозлится.
