* * *
В Пестром зале ресторана ЦДЛ против обыкновения было совсем не шумно. Жорж Петрович уверенно занял столик в углу. Марк сел на стул и с интересом посмотрел по сторонам. Квитко сразу же обратил внимание, что стены Пестрого зала расписаны стихами и прозой.
Причем с подписями авторов. Марк подошел к стене и прочитал несколько удачных четверостиший… Как правило, все они посвящались особому состоянию, которое испытывает человек после удачного посещения ресторана. Созданная в большинстве своем шариковой ручкой или простым карандашом «настенная роспись» словно подчеркивала строки, выведенные ярко-красным фломастером:
Девушка красивая — загорелый стан.
Я влюблен, наверное… И конечно — пьян!
А рядом — начертанный ярко-синей шариковой ручкой почти крик души:
«To be or not to be» — вопрос не праздный
В искусстве долго будет жить,
Но что по-настоящему досадно:
Мы кафедру теории не можем перепить…
Марк улыбнулся и подумал про себя: «Не иначе поддатые преподаватели Литературного института написали. Хотя… кафедра теории есть во многих вузах. Равно как и истории».
При этом он обратил внимание, что слова «кафедру теории» были зачеркнуты простым карандашом, а сверху написано: «Елдоева». Получалось, что Елдоева перепить практически невозможно…
«Интересно, кто такой Елдоев?» — подумал Марк.
Жорж Петрович с интересом наблюдал за ним. И тихо заметил:
— Именно поэтому, кстати, этот зал ресторана ЦДЛ и называют Пестрым.
Они вернулись за столик, и к ним подошел метрдотель. Жорж Петрович приветливо улыбнулся:
— Здравствуйте, Константин Петрович!
— Здравствуйте, Жорж Петрович! Будете все как обычно?
— Да, конечно!
Метрдотель, лощеный и ухоженный, чем-то неуловимо напоминал популярного киноактера. Марк даже поначалу засомневался, что их действительно обслуживает метрдотель. Но Жорж Петрович в этом абсолютно не сомневался и уже диктовал заказ подошедшей официантке:
— Мы с моим другом большие любители именно русской кухни. Начнем, пожалуй, с солений, селедочки с картошечкой и языка с хреном…
В качестве первого блюда принесли солянку. В ярко-красном полотне проглядывали черные точки маслин. Официантка уже наполнила рюмки, и Радченко произнес первый тост:
— Марк, я хочу произнести этот тост за дружбу между народами и за то, чтобы начатое дело стало постепенно приносить плоды. И стране, и нам!
Хрустальные рюмки, коснувшись друг друга, издали нежный звон. Марк выпил обычную русскую водку и закусил классически — селедкой с отварным картофелем. И затем произнес:
