Я постучала в квартиру номер один.
Мне открыл слуга, который был бы невероятно чопорным, если бы не повязка на глазу и деревянная нога. Он посмотрел на меня так, что я сразу вспомнила одновременно о том, что сама подшиваю себе юбки, а еще о том, что в Школе сыщиков у меня была четверка с минусом по рукопашному бою. Это уже просто нечестно! Напыщенные дворецкие могут заставить тебя сомневаться в себе по одному пункту, но по двум сразу…
— Частный сыщик Василий Мурчалов, — сообщил шеф, немигающе глядя на слугу. — Обо мне было доложено.
— Разумеется, ваше-с, — кивнул слуга. И кинул на меня пронзительно-вопросительный взгляд.
— Барышня со мной, — бросил шеф, проходя мимо ног слуги в коридор.
Слуга не двинулся с места.
На секунду у меня возникла дикая мысль, будто он ждет, что я сейчас опущусь на колени и попробую проползти вслед за шефом. Но, к счастью, слуга отступил, стуча деревяшкой по паркету.
Убранство квартиры сразу напоминало о морском прошлом мадам Горбановской.
На стене, прямо поверх модного сейчас шамаханского ковра, висел огромный деревянный штурвал с довольно зловещими зазубринами на рукоятях и колесе. Почему-то создавалось ощущение, что их нанесли саблей. Сабли — штук десять, самого разного размера и степени изукрашенности — украшали противоположную стену. Многочисленные тахты были забросаны расшитыми подушками в восточном стиле, а на низком столике посреди комнаты стоял высокий кальян невиданной красоты — такому место, наверное, в музее.
Сам столик с изогнутыми золочеными ножками и стеклянным верхом тоже производил впечатление произведения искусства.
Мадам Горбановская не заставила себя долго ждать. Она вошла — а точнее, вплыла — в гостиную.
Мадам, очевидно, собиралась уходить или только что пришла, потому что одета была по-уличному, хоть и слегка старомодно: в платье с турнюром и тюрбан. Золотистый шелк тюрбана придерживала огромная брошь с изображением якоря и черепа, полную белую шею мадам Горбановской обвивали янтарные бусы, а на груди лежала массивная золотая цепь с подвеской в виде усеянного бриллиантами кораблика. Еще по две броши скрепляли банты, украшавшие объемные рукава. Эти были помельче и так блестели, что я не разглядела, что на них изображалось. Пальцы мадам усеивали перстни и кольца, иногда по два-три на одном пальце. Кроме того, каждое ее запястье украшало несколько браслетов.
Сверкало и само платье, бежево-желтое, расшитое черными розами, под стать тюрбану.
